След 'черной вдовы'

Виктор Петрович Гоголев, заместитель начальника ГУВД города Санкт-Петербурга, счел своим непрелож­ным долгом лично встретить на Московском вокзале прибывающего в город Константина Дмитриевича Меркулова, с которым благодаря стараниям своих дру­зей — Турецкого и Грязнова был давно и хорошо зна­ком лично. Но он не думал, что заместителя Генераль­ного прокурора будут также встречать у вагона «Крас­ной стрелы» все руководители питерских правоохрани­тельных и силовых структур — от УФСБ до собствен­ного начальника. Странно, что тот не сказал. Все — через задницу... Прямо демонстрация верноподданни­ческих чувств! Будто приезд Меркулова для них для всех невесть какое значительное событие!

Но и другая мысль сверлила голову. Значит, все-таки тому инциденту на Петергофском шоссе наверху нео­жиданно придали более чем серьезное значение? И дей­ствительно готовы в совершенно необъяснимом само­убийственном поступке неизвестной дуры, фанатки, обрядившейся в милицейскую робу и спрятавшей у себя на пузе полкило тротила с болтами и гайками, что пред­ставляет собой опасность для кого угодно, но только не для бронированного лимузина, увидеть террористи­ческий акт глобального масштаба? Ну да, как же, од­ним, понимаешь, махом убрать двух президентов веду­щих мировых держав, так, что ли?

Сам Виктор Петрович так не считал. Он был уве­рен, что действовали либо совсем неопытные террори­сты (если таковые и правда бывают), либо смертница, не зная о том, выполняла четко поставленную кем-то задачу — просто напугать. И, похоже, что «испуг» сработал-таки. Значит, тут не террористы, а кто-то дру­гой, о ком кое-кому известно, но, видимо, пока об этом инкогнито нежелательно информировать даже право­охранительные органы. Ну прямо песня: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет...» А они, то есть органы, пусть себе пока побегают.

Это примерно как в том случае, когда хозяин дела­ет вид, будто бросает палку с берега в реку, и посылает собаку искать ее, та плавает, «апорта», конечно, не на­ходит и без конца оглядывается на хозяина: «В чем дело?» — а тот поощряет: «Ищи, ищи!» — а сам палку- то прячет у себя за спиной. Что-нибудь, видимо, в этом роде. Потому что версия с террористами не очень про­ходит даже хотя бы по той причине, что они, если не полные идиоты, наверняка поставили бы на выезде к Петергофскому шоссе наблюдателя, который и сооб­щил бы исполнителям, по какой дороге поехал именно президент, а не автомобиль-двойник.

Либо, что совсем уже вряд ли, действовала маньяч­ка-одиночка — кем-то и на что- то крепко обиженная тетка. Что ж, и такое, помнится, бывало...

Но приезд самого Меркулова указывал на то, что питерцы, надо понимать, пока не справились с задани­ем президента — выяснить, кто организатор теракта и откуда, из какой трубы, дым, как любит повторять Саня Турецкий. Странно, что его не прислали, обычно вся­кого рода бяки почему-то руководство поручает имен­но ему...

Между тем появление Гоголева на перроне не оста­лось незамеченным среди встречающих высоких чинов. Обернулся и его начальник Алексей Сергеевич Громов, сделал удивленные глаза, но акцентировать свое отно­шение не стал, первым протянул руку

—  

Чего ж не сказал? — спросил обычным своим гру­боватым тоном. — Вместе б и подъехали.

—   

Ребята из Москвы слишком поздно позвонили, это их, так сказать, личная просьба. Я и не стал вчера будить. А сейчас — прямо из дому. — Гоголев кивнул одному, другому, пожал пару протянутых рук и, скло­нившись к невысокому своему начальнику, спросил тихо и с шутливой улыбкой, но так, чтоб слышали все, кто стояли рядом: — А чего, собрание, что ли, будет? Или другие планы? — чем немедленно вызвал скепти­ческие ухмылки.

А начальник УФСБ лишь махнул ладонью, мол, чего с него взять, этого бывшего сыщика? Громов же посчи­тал необходимым разъяснить смысл жеста чекиста не­понятливому своему заму:

—   

Меркулов едет не сам по себе, его лично прези­дент сюда направил, вот в чем дело. Уровень, ты хотя бы это понимаешь?

—   

Да чего ему понимать-то? — изволил наконец усмехнуться чекист. — Они ж с Константином Дмит­риевичем — старые приятели, ему-то чего?

—   

Серьезно?— Громов с недоверием и вроде бы даже с осуждением посмотрел на своего заместителя, будто хотел этим взглядом выразить — что ж ты рань- ше-то не сказал? Словно это обстоятельство что-нибудь изменило бы.

Но дело-то в том, что Громов был не местным кад­ром, а креатурой нового министра внутренних дел, в то время как Гоголев прошел в Питере все ступени карье­ры, начиная с рядового опера, и, следовательно, при лю­бой погоде считался своим. Ну а питерский патриотизм — дело известное. И в данный момент Виктор Петрович не захотел оставлять за другими последнего слова.

—  

Скажешь тоже, приятели... — нарочито обраща­ясь на «ты» к фээсбэшнику, как бы отмахнулся он. — Знакомы, ну и что из того? Но он же не чай едет ко мне пить? Или есть другие сведения? Может, вы уже в своей конторе полянку для него накрыли? Колись, чека!.. — Вокруг рассмеялись, а Г оголев развел руками — мол, оказывается, и с вас взять нечего.

Между тем у конца платформы показался наконец поезд. Встречающий народ приосанился, примолк. И когда из вагона вышел Меркулов, седой, крупный, пред­ставительный, в форме государственного советника юстиции первого класса, к нему, соблюдая никем зара­нее не установленный, тем не менее четкий порядок, потянулись здороваться и представляться, что касалось тех, кто не был с ним знаком ранее.

Встречали гостя из Москвы и прокурор по Северо- Западному федеральному округу, и представители го­родской прокуратуры, и деятели из Минюста, с тамож­ни и черт-те еще откуда! И каждый спешил «засвиде­тельствовать лично» свою озабоченность. Все уже здесь, оказывается, «в курсе»! Вот те на! Вот тебе и государ­ственные секреты! Бред какой-то...

Пожимая очередную руку, Меркулов увидел чуть в стороне иронически посмеивающегося Гоголева и, вмиг нарушив всю церемонию, повернулся к нему:

—   

Привет, а ты чего один, как бедный родствен­ник? — и протянул сразу обе руки. — Иди сюда. Тебе привет от моих артистов. Володя! — Он обернулся к высокому молодому блондину с ярко- голубыми глаза­ми, стоявшему у него за спиной, и тут же представил его Гоголеву: — А это, Витя, наш новый кадр. Поремс- кий, «важняк», разумеется, на смену Сане, так сказать.

Поремский и Г оголев поздоровались, и Виктор Пет­рович спросил:

—  

А что, Борисыч покинул фирму?

—   

Временно, — неохотно ответил Меркулов. — К немцам снова, не знаю, надолго ли теперь. Да что ж это я! Тебе Вячеслав конкретно горячий привет передал. Володя, можешь вручить.

Поремский протянул Гоголеву квадратный сверток. Нелегкий, как определил Виктор Петрович, и на его вопросительный взгляд Меркулов хмыкнул и развел руками:

—  

А что там может быть, почем я знаю? Наверное, как обычно. Разве они в состоянии придумать что-ни- будь оригинальное? Принесли прямо к отходу поезда.

—  

Традиционно? — улыбнулся Гоголев.

—   

Как положено. Ну что, поехали? — Меркулов повернулся ко всем, с кем еще не успел поздороваться, и, сложив обе ладони, потряс ими перед собой. — Со всеми, с кем не успел. Не будем терять времени. Куда вы нас? — Это он обратился к начальнику УФСБ.

—   

Один вопрос, Константин Дмитриевич, — серь­езно спросил генерал госбезопасности. — Вы ведь еще не завтракали,так?

—  

Чай пили, так что с завтраком можно подождать. Давайте ближе к делу.

—   

К чему это он? — спросил Поремский у Гоголе­ва, кивая при этом на генерала.

Виктор Петрович, поиграв шутливо бровями, отве­тил, испытывая тихое злорадство в связи со своей со­образительностью:

—  

Он для вас, надо полагать, полянку уже накрыл. На всякий случай. Сытый