– Вы на одной машине?
– Зачем, на двух, чтоб иметь оперативную независимость друг от друга. Ты-то сам на чем?
– Да вот взял «форда» напрокат, да боюсь, взорвут к чертовой матери – тут все могут. Вообще тогда не рассчитаюсь.
– А что, шутка вполне, – засмеялся Филипп. – Тогда не клади мобилу далеко, мы в час дня выедем, надо же достойно экипироваться, и, думаю, часика за три с небольшим доберемся. Накрытый стол – за твой счет.
– Слушаюсь, господин начальник, – с ироничной почтительностью ответил Гордеев.
Он отключил телефон и почувствовал, что у него будто отлегло от души. Присутствие рядом двоих толковых мужиков, прошедших в свое время Афганистан, а затем и первую чеченскую войну, было для него огромным, и не только моральным, подспорьем. По своему профессионализму они даже местным операм дали бы сто очков вперед. Особенно в тех делах, которые Юрий уже для себя обдумал.
Но до встречи времени оставалось много, и Гордеев, войдя в гостиницу и оглядевшись, решил воспользоваться подсказкой Печерского, попытаться встретиться с Платом. Они договорились с Валерием, что, как только у адвоката возникнет необходимость или появится реальная возможность переговорить с Артемом Захаровичем, он сейчас же позвонит Печерскому, а тот уже попытается связаться с капитаном милиции и договорится о возможности встречи с ним московского адвоката. И вот время было, имелось и желание. Надо только обставить встречу так, чтобы при ней не оказалось «посторонних». Валерий это тоже понимал.
Гордеев разговаривал с ним по своему мобильному телефону, засечь который эти двое, что находились в холле гостиницы, естественно, не могли. Но они внимательно посмотрели на адвоката и тем выдали себя.
Юрий говорил негромко, никаких имен не называл. Сказал просто:
– Я готов увидеться с ним, вы поняли?
– Понял, – ответил Печерский. – Постараюсь связаться и перезвоню. Место уточните сами.
Вот и весь разговор. После этого Гордеев сунул телефон в карман – в левый, потому что правый заметно оттягивал пистолет Горелого. Еще теперь одна забота...
Связаться с Платом оказалось проще простого – Печерский минут пятнадцать спустя перезвонил Юрию на мобильник и продиктовал номер. Добавил, что заочно уже представил адвоката, и Гордеев может не объяснять, кто он, откуда и зачем, а сразу приступать к делу.
Так оно и получилось. Но оставалось по-прежнему одно небольшое препятствие – вот те двое, что вышли следом за Гордеевым на улицу и теперь стояли, глядя выжидательно, что будет предпринимать адвокат. А он не обращал на них внимания. Точнее, старательно делал вид, что не видит их даже в упор.
Вот об этом обстоятельстве Юрий и сказал Плату. Тот мгновение подумал и предложил встретиться в центральном отделе милиции, где найдется удобный свободный кабинет. Такой вариант вполне устраивал Гордеева – уж в милицию-то эти «козлы» не сунутся.
Договорившись, Юрий сел в машину, оглянулся. Те двое тоже сели в синюю «девятку». Поехал он, тронулись следом и они. Но Гордеев быстро перестал о них думать, потому что его голова была занята другим – разговором, который должен состояться в ближайшие четверть часа. Но он все же подумал, что у этих будет велико разочарование, когда увидят, что адвокат входит в милицию.
Артем Захарович встретил его в коридоре, рядом с дежурной комнатой. Гордеев вошел и остановился. К нему подошел высокий мужчина средних лет, внимательно посмотрел удостоверение адвоката и предложил следовать за ним. Все это выглядело очень официально. Да только вот смотреть на них со стороны было некому, коридор был пуст.
Они вошли в один из кабинетов, Плат повернул ключ в замке, чтобы не мешали, и показал рукой вокруг себя:
– Можете не беспокоиться, Юрий Петрович, здесь чисто. Присаживайтесь. Какие проблемы?
– Ну, я думаю, – сказал Гордеев, садясь, – что главное вы про меня уже знаете. Так что прежде, если вы позволите, я хотел бы обратиться к вам с несколькими вопросами, не возражаете?
– В пределах, как говорится, – открыто улыбнулся Плат. – Надеюсь, и вы настаивать не будете, если дело коснется щекотливых поворотов.
– Не буду. Для начала я хотел бы знать ваше чисто человеческое, а не профессиональное отношение к тому, что произошло. Как вы это преступление расцениваете?
– Как преступление, естественно, – с легкой иронией ответил Плат.
– Которое осталось безнаказанным, по сути, да?
– Можно сказать и так.
– Вы ведь были, насколько мне стало известно, на месте убийства?
– Вы правы.
– И у вас, возможно, сложилось собственное видение происшествия, которое сильно отличается от того, что было высказано в приговоре суда?
– Вы разговариваете, как следователь, Юрий Петрович, – улыбнулся Плат. – Разумеется, это так, вы правы.
– А я и был следователем. В Генеральной прокуратуре. А теперь вот – тружусь в адвокатах. Как говорится, человек нашел свое призвание.
– Позволю и я задать вам вопрос. Как следователь вы во многом преуспели?
– Не очень, если честно.
– Вот вам и мой ответ. Мне скоро сорок, а я все еще капитан. Самый старый капитан, возможно, в нашей системе. Уходить на пенсию старшим лейтенантом мне бы не хотелось.
– Я вас прекрасно понял. Но ведь можно поставить вопрос и таким образом, что истина в конечном счете восторжествует, а вот афишировать свое участие в этом процессе не будет никакой нужды. Как вам такой подход к делу?
– Я бы, говорю честно, не возражал. Потому, как вы понимаете, и охотно согласился с вами встретиться. Но чтоб вы были полностью в курсе местных дел, скажу, что здесь, в области, сложилась крайне нездоровая атмосфера, истоком которой является фактически сама администрация. Ну и по нисходящей все проблемы спускаются, как это часто происходит. Так что причины искать надо наверху.
– Меня сейчас не столько «верх» интересует, сколько нижняя часть пирамиды, на которую эта верхняя часть рассчитывает. В частности, окружение Васильчикова – я имею в виду исполнителей его воли. Тот же неожиданный свидетель по фамилии Тёртов, взявшийся неизвестно откуда, но поразительно вовремя. Тут уже и в меня разок стреляли – припугнуть хотели, поэтому я ходу делу сразу не дал, а теперь думаю, что надо бы и им заняться. И в этом смысле я очень бы рассчитывал на вашу посильную помощь. Скажем так, на вашу подсказку, которая нигде официально фигурировать не будет, но мне сильно поможет.
– Ну, с Тёртовым, я боюсь, у вас ничего не получится. Я по собственной инициативе интересовался этим человеком. Нужны чрезвычайные обстоятельства, чтобы он раскололся, так мне кажется.
– А если создать эти обстоятельства?
– Вы можете? – с сомнением спросил Плат.
– Постараться-то всегда можно, знать бы только его слабые точки.
– Это, не волнуйтесь, подскажу. А вот со стрельбой – не знаю... Когда это случилось?
И Юрий решил рассказать капитану всю правду – и о выстреле в телефонную будку, и о навязчивом «хвосте», и о небольшой вчерашней разборке в холле гостиницы, в результате которой у Гордеева появился трофей. Вот его бы, этот пистолет, сказал он, неплохо было бы прикинуть на ту пулю, что наверняка до сих пор сидит в стене, за телефонной будкой. Сославшись на свою поездку к Зотову в Холмск и на имена немногих честных людей, названных ему следователем, среди которых было также имя Плата, Гордеев спросил, как бы, тоже без всякого афиширования, попросить эксперта-криминалиста Лапина заняться данным вопросом.
Плат знал Семена Трофимовича и ответил, что эту проблему он мог бы взять на себя.
Гордеев тут же вынул из кармана завернутый в целлофан пистолет и положил его на стол перед капитаном. Плат осмотрел его, покачал головой, хмыкнул и сказал:
– Знаете что, Юрий Петрович, напишите-ка вы мне на всякий случай заявление. О том, что приставали,
