Раскольникова. А тут такая приятная неожиданность… И ни одного топора в пределах видимости. Более того, хозяйка квартиры является одновременно и блюстителем порядка.
Джонатан гостил пять дней и заплатил Сусанне сто пятьдесят долларов. Наде он понравился, хотя и он ни разу не явился на свидание в черном пальто, а кутался в толстый пуховик. Но зато размерчик у него был в самый раз — сорок восьмой. Наде нравились именно такие элегантные мужчины. Заодно ей приглянулись и его манеры — деликатность и обходительность. Он не хватал ее за талию и не сморкался громко в платок. У него вообще насморка не было. К тому же он не ковырялся зубочисткой во рту, когда они пару раз обедали вместе в кафе, не хохотал во все горло и подарил ей книгу на английском языке с длинным названием, но со знакомой рожей писателя на обложке. Она решила при нем не позориться и не читать по слогам фамилию писателя, лучше пусть ей Юрка потом прочитает. В Южно-Африканскую Республику почему-то приглашения не последовало, но зато в последний вечер Джонатан повел Надю в Большой театр на балет «Дон Кихот». Билеты стоили по шестьдесят долларов, и это произвело на нее сильное впечатление. Балет она тоже видела впервые, а когда на сцене появился Дон Кихот верхом на живой лошади, девушка пришла в полный восторг. Будет что рассказать подружкам. Под хвостом у лошади висел мешочек. Надю душил смех. Джонатан отправился в Иркутск, а оттуда собирался держать путь в Улан-Батор и Пекин. Обещал прислать фотографии. Расстались друзьями.
— Юрочка, а этот Джонатан все-таки жмот, — пожаловалась Надя другу. — Мало того что не пригласил в свою страну, ни цента не отстегнул. А у него, я видела, и кредитные карточки, и уйма денег.
— Где это ты усмотрела? Они обычно все свои капиталы прячут.
— А у него пояс такой, в трусах. Когда мы по его чекам «Американ экспресс» в банке деньги получали, он забился в уголок, спиной даже повернулся, а я все равно подглядела. Такой пояс у него толстенный, а трусы зеленые, в листики.
— Надюша, он тебе культурную программу организовал, чтобы ты развивалась. И радуйся. Впервые балет посмотрела, да еще в Большом театре. Книгу Достоевского тебе подарил — читай, изучай наше историческое прошлое и радуйся, что живешь в другой стране. А жениться он не обещал. И вообще ничего не обещал. Написал просто: хотелось бы познакомиться поближе, чтобы узнать тебя получше. Познакомился, узнал, жениться вся охота пропала. Увы, иностранные женихи тоже риск. Впрочем, как и русские. Я скольким обещал в юности, что женюсь. Хоть раз женился? Хрена, теперь и врать перестал. Сразу говорю — не женюсь. Зря ты все-таки Дэниэля не полюбила. Он как раз по тебе, простецкий парень, веселый, пожрать любит, всякой шутке радуется. Твой человек.
— Какой ты жестокий, Юрка. Мне что же, теперь только о таких, простецких, мечтать? Я хочу джентльмена.
— Чтобы получить джентльмена, надо самой леди быть. А какая из тебя леди? Сама подумай…
Надя очень обиделась на приятеля. Конечно, его слова — суровая правда. Но нельзя же так в глаза правду резать, обидно ведь.
Малый бизнес приносил хорошие деньги. Девочки были довольны, а об Юре и говорить нечего. В его кармане оседала львиная доля иностранного капитала. В любимом банке их тоже поджидали инвестиции потенциальных женихов, так что все было тип-топ. Вот только Ирка что-то раскапризничалась.
С Иркой была особая история. То есть девка как будто сорвалась с цепи. И это мать семейства! Кормилица и поилица старухи-матери и двух дошколят! Коля улетел в Штаты и дисциплинированно присылал каждый месяц по сто пятьдесят долларов. Ирке было мало. Она решила, что он утаивает от нее доходы, и не нашла ничего лучшего, как пойти на него пожаловаться в храм, где Колька раньше пел в церковном хоре. Батюшка оказался заодно с Колькой. Он прямо спросил:
— Ты голодаешь? Твои дети голодают?
— Нет, — промямлила Ирка, не в силах соврать в таком святом месте.
— Тогда чего ты хочешь? Если бы вы голодали, я бы предложил приводить твоих детишек к нам на обед в трапезную. А если не голодаете, то изложи свои претензии поточнее.
— Отец Василий, мой муж присылает очень мало денег. Нам не хватает.
— На что? — опять конкретизировал вопрос отец Василий и строго посмотрел на нее поверх больших очков. Его старенькая ряса потеряла первоначальный черный цвет, и, глядя на нее, выгоревшую и местами потертую, Ирка покраснела как маков цвет. Теперь ей показалось, что она пришла напрасно. Ее во вполне приличной одежде здесь не поймут.
— За квартиру платите? Долгов нет?
— Да, на квартиру хватает.
— Дети обуты, одеты?
— Да, слава богу. Правда, в чужое, нам друзья отдают.
— Видишь, какие хорошие люди твои друзья. Грех жаловаться, все у тебя есть. А посылает Николай тебе столько, сколько может. Сможет больше — пришлет больше. Ему тоже платят немного. Он же из начинающих, опыт еще небольшой. Пусть сначала себя зарекомендует. А ты иди домой и не гневи Бога. — Батюшка сердито повернулся к ней спиной и пошел к алтарю.
Ирка исправно ходила с Юрием Васильевичем за деньгами в банк, и все ей было мало. В ней ожила какая-то ненасытная жадность. Сначала к деньгам, потом еще хуже. В ней проснулась давным-давно забытая страсть. Ирка поедала мужиков взглядом. И взгляд этот был таким алчным, что Юра, пару раз заметив, как она смотрит на проходящего мужчину, не выдержал и сделал ей замечание.
— Ир, ты не ешь мужика-то взглядом. Совсем очумела? Что-то с тобой не то…
— Сама знаю, — огрызнулась Ирка. И вдруг пожаловалась: — Недогуляла я, Юра, замуж рано выскочила, детей нарожала. А теперь как бес в меня вселился. Прямо ломает меня всю.
— Ну ты даешь. Если хочется, найди себе какого-нибудь и крути роман, пока охотку не сгонишь.
— Так мне каждый день разные мужики нравятся. Я даже закрутить роман не успеваю. Сны ночами вижу такие, прямо ужас. И все снится, что люблю я его больше жизни. Всю ночь с ним по телефону разговариваю, жду его…
— Кого?
— Да не знаю я! Ни разу не видела. А днем хожу ищу. Ведь должен он быть такой, а они все какие-то другие…
— Тьфу, уши вянут. Говоришь невразумительно, хрен тебя поймешь. Кстати, тут один приезжает клиент, квартиру я ему обеспечу. В том смысле, что подселю его к знакомой. А выгуливать по Москве его будешь ты. Хочешь, будешь при нем экскурсоводом. Мужик из Австралии. Красивый, высокий, кудрявый, молодой, твой ровесник. Годится?
— Когда приедет? — У Ирки загорелись глаза, и она, не отдавая себе отчета, облизнулась.
— Два дня потерпи, увидишь своего красавца. Но при нем так себя не веди, неприлично. Я от тебя балдею, у тебя точно крыша едет. Или что-нибудь другое. — Юра с осуждением посмотрел на встрепанную, раскрасневшуюся от нечаянной радости Иру и добавил: — Но чтобы выглядела супер-пупер, а то у тебя вся твоя озабоченность на лице написана. Поспокойнее, поспокойнее. Сначала погуляешь с ним, поговоришь, как интеллигентная дама, а в кусты потащишь, когда стемнеет.
— Юр, какие кусты в январе месяце! А нельзя ли ту твою знакомую на пару дней куда-нибудь выселить? Чтоб мы не позамерзали с ним в кустах…
— Ой, горе мое, совсем баба спятила. Ну придумаю тебе что-нибудь. Ты только продержись эти два дня, уйми прыть свою. В общем, приводи себя в порядок. Мысли — имею в виду. А потом все остальное. Чтобы людям не стыдно было показать. Главное — научись скрывать свои истинные мысли, а то так любого мужика отпугнешь. Мужик — существо тонкое, натиска не терпит. Видала, как они от тебя шарахаются? Небось думают, что ты болеешь этим… бешенством, уж не будем уточнять чего. А еще учительница… — Юра сокрушенно покачал головой. Трудно работать с этими бабами. Прямо как нянька при каждой — и работу ей найди, и деньгами обеспечь, и утешь в горестную минуту, а в радостную тем более… Хоть разорвись.
Глава 17 Передислокация
