Глава 22 Со щитом и на щите
Гражданка Филаретова сидела напротив Грязнова и, прищурившись, слушала его отчет. Ее удлиненное лицо заканчивалось круглой шишечкой на подбородке, и Владимир зачарованно изучал ее диковинную форму. «Как у Бабы-яги в детском фильме», — сделал он наконец заключение. В правой руке она держала длинную тонкую сигарету, жест ее был изящен и очень женственен. Стройные ноги едва прикрывала узкая короткая юбка, на худощавых коленках небрежно лежала дорогая сумка. То, что она дорогая, Владимир понял сразу — блестящая, со всякими металлическими деталями и висюльками.
— Подытоживая вышесказанное, делаю заключение: в дни, указанные вами, Воронин А. Г. передвигался фактически только в двух направлениях — на работу и домой. Несколько раз заходил в продуктовый магазин рядом с домом. Но и там не задерживался. Сделав покупки, сразу шел домой.
Гражданка Филаретова уже не щурилась, а жмурилась от удовольствия, как кошечка, которую добрый хозяин гладил по шерстке.
— Отлично, — сказала она приятным, обволакивающим голосом. — Вот вам гонорар, вы останетесь довольны. — Она достала из сумочки продолговатый конверт и положила его на стол. — Хотите, утолю ваше любопытство? — вдруг перешла она на неофициальный тон. Видимо, от избытка чувств ей хотелось поделиться своей историей. — Я устроила слежку за своим бывшим мужем, чтобы убедиться, что он все еще ждет меня. Нынешний муж хоть и молод и хорош собой, но я в нем разочаровалась. Ему не хватает мужского начала, чего в избытке у моего бывшего. Так что теперь я со спокойной душой возвращаюсь к первому.
— Если вы вдруг передумаете через какое-то время и захотите собрать информацию о втором муже, всегда можете рассчитывать на нас, — ласково улыбаясь клиентке, предложил Грязнов. Он уже успел пересчитать деньги в конверте и действительно не разочаровался.
— Надеюсь, мне это уже не понадобится. — Филаретова лукаво улыбнулась детективу. — Оба мужа прошли уже по две проверки. Просто моя дочь скучает по отцу, и переселение из дома в дом каждый раз плохо сказывается на ее характере: капризничает много…
Она легко встала со стула и направилась к вешалке, но Грязнов опередил ее, снял шикарное кожаное пальто и помог ей одеться. Она одобрительно кивнула:
— Я буду вас рекомендовать своим знакомым, — и застучала неимоверно высокими каблучками, направляясь к выходу.
Владимир ошалело смотрел ей вслед.
— Денис, хоть убей, не могу понять — что они в ней находят? У нее же лицо — сплошная асимметрия. Фигурка да, на высоте, но рожа! А эта шишечка на подбородке… Бедная ее дочка, если она унаследовала ее внешность…
— Не родись красивой, а родись счастливой, — глубокомысленно изрек Грязнов. — Ее дочку я видел — она первый раз с ней приходила. Хорошенькая такая, на отца похожа, слава богу. Лет шесть ей. А мужиков на этой Филаретовой действительно заклинило. Видишь, такую борьбу за нее устроили, что она никак свой выбор не сделает. Туда-сюда мечется и ребенка с собой таскает. Поневоле закапризничаешь, — посочувствовал он девочке. — Так, гонорарчик нынче поделим, свою часть сразу семье не отдавай. Откладывай на прикид. Мы ж тебя скоро одевать будем, как накопишь. Хочешь, у нас в сейфе храни заначку.
— Ладно, а то бабы все равно выманят. Не жена, так дочка. Только теще никак присоседиться не удается, на всех же не хватает. Вот и злится, — вспомнил он очередную свою обиду, но лицо его постепенно посветлело, когда он стал пересчитывать свой гонорар. — Денис, я в заначку чисто символически отложу. А то дочка о сапогах мечтает, осень на дворе, а она свои сносила. Вот обрадуется! — Он заулыбался, довольный своим решением.
— Хозяин — барин, — вздохнул Денис. — Лет эдак через пять накопишь и себе на ботинки. А пока ходи в тестевых. Они еще почти ничего, ты их что, покрасил?
— Крем для обуви купил хороший, размазывается легко, как краска. Вчера почистил ботинки — блестят как новые! — Он притопнул, удовлетворенно поглядев на черный след, который остался на полу. — Немного перестарался, — смущенно добавил Владимир, углядев во взоре начальника досаду.
— Ты нам тут полы не пачкай, уборщица только через три дня придет! — отчитал его Грязнов. Он сел за компьютер, набрал адрес Тучкова и стал отправлять ему отчет о проделанной работе. В конце приписал: «Для дальнейшей работы, связанной с поиском предполагаемого мошенника, нам очень бы пригодились письма Александры Востряковой. Мы понимаем, что это сугубо личная переписка, но стилистические особенности писем могут помочь в определении авторства».
Вечером на электронный адрес агентства пришли копии писем Востряковой. Тучков также благодарил за проделанную работу. Письмо было очень сдержанным, и все понимали, что Иван Рудольфович переживал не лучшие минуты в своей жизни. Невеста вышла замуж за другого, фактически сбежала, бессовестно обманув честного человека. А воспользовавшись его добротой, и поживилась за его счет. В конце письма была приписка: «Настоятельно прошу усилить поиски предполагаемого афериста. Невзирая ни на что, я склонен думать, что Саше не могло прийти в голову решение обманывать людей. Кто-то манипулировал ее действиями. Высылаю предоплату на розыскные действия. Если дело успешно завершится, гонорар будет в три раза больше». Грязнов, который никогда не отличался алчностью, с изумлением смотрел на цифру с четырьмя нулями в швейцарской валюте.
Перед Грязновым лежал список факультетов иностранных языков всех высших учебных заведений Москвы.
— Поделим на четверых, — оптимистично предложил он и разбил список на районы Москвы.
— Тебе, Коля, как любителю южных широт, достается юг Москвы.
— Что-то не припомню, чтобы я отдавал предпочтение югам, — удивился Щербак.
— А кто в Италию просился?
— Ну если в этом смысле. — Он взял распечатку списка и пошел на задание, что-то насвистывая из итальянской эстрады.
Остальные разобрали свои списки и отправились в непогоду, которой наконец заявила о себе затянувшаяся солнечная осень. Мелкий дождик моросил нудно и бесконечно, лица у прохожих тоже не выражали светлой радости. Владимир шагал к троллейбусной остановке, сначала старательно обходя лужи, потом, почувствовав, что ноги все равно мокрые, пошлепал, не разбирая дороги. «Зато у Анечки новые сапоги», — думал он с чувством отцовской гордости — свое дитя он защитил от непогоды как мог. Представил себе счастливое лицо Анечки, когда они вместе отправились покупать ей сапоги, и удивленное лицо жены, когда дочка демонстрировала недешевые сапожки, прогуливаясь по комнате походкой модели.
— Даже у меня таких нет, — все-таки не сдержала своей зависти жена.
— Я тебе буду их давать на выход, — тут же предложила добрая душа Анечка.
— Ловлю на слове, — парировала мать. — Только придется в носки подложить газету, а то потеряю по дороге. — Обувь она носила на три размера меньше дочери. И был у них однажды забавный случай, когда все втроем отправились на концерт и мать надела туфли пятнадцатилетней Анечки, потому что они подходили к ее новому платью. В носки туфель затолкали ваты, чтобы не спадали. Но в какой-то момент остренький каблучок попал в расщелину между тротуарными плитами, и мать надолго застряла. Сначала Анечка пыталась высвободить туфельку из щели, потом Владимир присел на корточки и стал расковыривать перочинным ножиком плиту — каблучок засел прочно. Алена стояла вся красная, потому что дело происходило на глазах народа возле концертного зала «Россия», и далеко не каждый мог сдержать улыбку, наблюдая уличную сценку. Каблук все-таки был освобожден, Алену утешили как могли, и потом она уже сама со смехом вспоминала, как невольно попала в капкан в центре города.
Демидов заходил в институты, предъявлял на проходной красные корочки, его беспрепятственно пропускали в архив. Подсказав приблизительно годы обучения Востряковой, Владимир садился на стул и терпеливо дожидался результатов поиска. Дело продвигалось медленно, потому что еще и не в каждом институте можно было застать архивистов. Они работали по каким-то особо удобным для них графикам. Вечером, когда все, промокшие и продрогшие, собрались в офисе и хряпнули бутылочку «беленькой» для
