– Квартира сто восемьдесят девять.
– Мартемьянова? – переспросил он, глянув в список перед собой.
Я замялся:
– Вроде да.
Милиционер неодобрительно поморщился и кивнул на блестящий домофон, напоминающий сложный аппарат из фантастического фильма. Казалось, он вот-вот произнесет металлическим голосом: «Пароль?» Или еще что-нибудь в этом роде.
Я подошел к домофону и нажал три цифры – номер квартиры. Через несколько секунд мне ответил голос Игоря.
– Я слушаю.
– Игорь, это Гордеев. Я прибыл.
– Ага, заходи.
Замок щелкнул, и я оказался в чистом и просторном вестибюле. По углам даже стояли растения в горшках – фикусы, папоротники и даже бегонии. Согласитесь, чистота, а тем более растения для наших подъездов – вещь абсолютно нехарактерная. Так что если в подъезде чисто, да еще цветы в горшках, что- то тут явно не так. Ну не может быть чисто в нашем подъезде без каких-то причин. Причем очень и очень веских.
И только тут до меня наконец дошло. Есть веская причина! Да еще какая! Это же депутатский дом! Ну да, один из тех, в которых живут народные избранники. Значит... нет, я, конечно, не думал, что Игорь Вересов стал депутатом Государственной думы, – не того полета эта птица. Хотя кто знает... Какую там фамилию назвал милиционер? Мартемьянова? Ну да! Есть такая депутатша... Или депутатка? Короче говоря, я не раз слышал по телевизору в программах новостей пламенные речи женщины-депутата Мартемьяновой. Надо сказать, они не содержали обычного депутатского маразма, были дельными и логичными.
Я поднялся на лифте. В дверях квартиры меня ждал Игорь Вересов. В общем-то он не слишком изменился. Невысокого роста, темноволосый, аккуратно подстриженный, с темными умными глазами. Только вот прикинулся он теперь по-другому. Раньше все джинсики и свитерочки носил. А теперь – строгий дорогой костюм с модным галстуком. Да и в глазах появилось что-то такое, ранее не имеющее места.
Уверенность.
Игорь посмотрел на меня как-то оценивающе и протянул руку:
– Привет, Юра.
– Привет, Игорек. Или теперь тебя только по имени-отчеству?
Игорь улыбнулся. Увидев это, я наконец понял, что означает выражение «купеческая улыбка». То, что изобразил Игорь Вересов на своем лице, полностью подпадало именно под это определение.
– Для старых друзей, – покровительственно произнес он, – никаких условностей. Впрочем, я еще не занимаю такого положения, чтобы ко мне по имени-отчеству обращались.
Интересно, какое положение занимает он сейчас? Впрочем, всему свое время.
Игорь жестом пригласил меня в квартиру. Я зашел в просторную прихожую. Внутренности квартиры меня особенно не удивили. Самая обычная квартира. Жители ее явно не нуждались в деньгах, но, видимо, миллионерами тоже не были. Впрочем, квартира оказалась довольно обширной. Игорь вел меня по коридорам, сворачивал, мы проходили через комнаты... В какой-то момент мне даже показалось, что я нахожусь в каком-то учреждении. Только некоторые предметы домашней обстановки говорили об обратном. Хотя интерьеры некоторых комнат наводили на мысль о том, что хозяева много времени проводят за письменными столами, за бумагами, за компьютерами.
Наконец мы оказались в довольно большой гостиной, в углу которой располагался маленький журнальный столик и два кресла. Освещалась комната торшером. На столике стояла ваза с небольшим букетиком орхидей.
Одно из кресел занимала женщина. Я ее сразу узнал. Елена Мартемьянова, активный член одной из депутатских фракций Государственной думы. Кажется, фракция называется «Виват, Россия!». Пламенный и грамотный оратор. Судя по всему, очень самостоятельная женщина. Но не феминистка. Скорее, выходец из советской партноменклатуры.
Однако сейчас она не походила на уверенного в себе человека. Более того, взгляд Елены Мартемьяновой был растерян, пальцы нервно сжимали сигарету. Другая рука теребила перламутровую пуговицу блузки. Не надо быть психологом, чтобы понять – у нее что-то случилось. Хотя, сами понимаете, к адвокату просто так не обращаются. Раз я здесь, значит, действительно что-то произошло. Или может в скором времени произойти.
К большому сожалению, я оказался прав и в первом, и во втором... Но все по порядку.
Увидев меня, Мартемьянова кивнула и протянула руку. Пожав ее ладонь, я моментально вспомнил о своей сегодняшней неожиданной гостье. Рука Мартемьяновой, как и у Маши Пташук, была просто ледяная.
Игорь торопливо представил нас друг другу:
– Юрий Гордеев... Елена Александровна Мартемьянова...
Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: Елена Мартемьянова – начальник Игоря.
– Садитесь, Юрий Петрович, – Мартемьянова указала рукой на кресло.
Я сел.
Елена Александровна опустилась в кресло. Свет от торшера упал на ее лицо, и я заметил темные круги под ее глазами, которые нельзя было скрыть никакой косметикой. Мартемьянова сегодня плакала. И много плакала.
– Игорь сказал мне, что вы в свое время работали в Генеральной прокуратуре? – задала вопрос Елена Александровна.
Интересно. Вересов, судя по всему, очень даже осведомлен обо мне.
– Да. Я был следователем и...
Елена Александровна подняла ладонь, как бы давая понять, что ей все известно:
– А потом вы ушли в адвокаты?
– Да.
Елена Александровна кивнула:
– У вас есть хорошие знакомые в прокуратуре и на Петровке.
– Допустим.
– Юрий Петрович, мы с Игорем долго советовались, перебирали кандидатуры... И в итоге остановились на вас.
Она сделала небольшую паузу, глядя прямо мне в глаза, и я посчитал возможным вставить:
– А в чем, собственно, дело?
– Я сейчас все объясню. Но перед этим вы должны обещать и гарантировать, что все, услышанное вами здесь, останется между нами. И ни один факт не станет известен третьим лицам. Кроме, разумеется, тех людей, которых мы с вашей помощью собираемся подключить к этому делу. Согласны?
Я был заинтригован:
– Конечно, согласен.
– Хорошо... – Елена Александровна резким щелчком стряхнула пепел с сигареты, – дело в том, что сегодня днем... – она посмотрела на часы, – около трех или четырех часов похитили мою дочь.
У нее на глазах снова появились слезы.
– Это произошло, – продолжала Мартемьянова, взяв себя в руки, – около МГУ. Она училась... учится на факультете иностранных языков.
– Значит, с тех пор уже прошло около шести часов? – спросил я.
– Да.
– А откуда известно время похищения?
– Очень просто. Я звонила в университет, и ее преподаватели подтвердили, что она присутствовала на последней двухчасовке. После занятий она всегда шла домой. Если же Оля куда-то собиралась, то непременно звонила.
– Вы обращались в милицию? Вы уверены, что ее вообще похитили? Может быть, она у каких-то друзей?
