– Игорь, я тебя слушаю! Говори! Где ты?!
– Мы здесь... Нас пытались убить... Стреляли.
– Где вы находитесь? Говори! Мы сейчас приедем!
После долгой паузы в трубке раздалось:
– Это на Лосином острове... По Галушкина, за мостом... По дороге к лесу...
– Едем!
По дороге Турецкий вызвал дежурную оперативно-следственную бригаду московской милиции, и мы, не теряя времени, помчались в сторону ВДНХ. Проехав весь проспект Мира, мы свернули на улицу Бориса Галушкина. Минуты через три мы оказались на железнодорожном мосту. За ним, между стоявших в ряд хрущевок, мы выехали к лесу.
– Это наверняка машина Вересова, – Турецкий показал на стоящий прямо на снегу новенький черный «опель».
Дальше ехать было нельзя, мы остановились и выбрались из машины. Затем подошли к «опелю». Машина была пуста. От нее отходили две цепочки следов, которые вели к лесу.
– Да, лучше места для покушения не придумаешь, – на ходу комментировал события Турецкий, которому никогда и ни при каких обстоятельствах не изменяло самообладание.
Искать долго не пришлось. В самом начале леса среди деревьев чернели два больших пятна. Мы бросились бежать к ним.
Это были Мартемьянова и Игорь Вересов.
Елена Александровна лежала на спине, широко раскинув руки. Полы ее длинного пальто разметались по снегу, а лицо выражало не страх, не боль, а какое-то, если так можно выразиться, крайне удивленное недоумение. Из-под ее головы вытекала черная кровь. Пушистый снег уже успел пропитаться...
Первым делом Турецкий потрогал пульс Елены Александровны.
– Мертва, – констатировал он.
Игорь зашевелился и застонал.
– А этот вроде жив. Скажите что-нибудь.
– Да, я жив... – пробормотал Игорь, – пуля попала в плечо...
Снег вокруг того места, где лежал Игорь, тоже был пропитан кровью.
– Сейчас приедет бригада. Давно это случилось?
– Не знаю. Мы пошли по направлению к лесу, как было сказано тобой, – Игорь кивнул в мою сторону, – а потом вдруг Елена Александровна как-то охнула и упала. Потом я почувствовал сильный толчок в плечо и меня отбросило в сторону. Судя по всему, я потерял сознание. Потом очнулся и набрал твой номер телефона.
Я хотел было поднять Игоря со снега, но Турецкий не дал.
– С минуты на минуту подъедет бригада. Киллер наверняка уже очень далеко. А Вересова нужно отвезти в больницу.
Я оглянулся по сторонам:
– Как вы думаете, откуда стреляли?
Турецкий показал на хрущевки:
– Из-за спины. Значит, с той стороны, откуда пришли и мы. Однако никаких следов, кроме тех, что оставили Мартемьянова и Игорь, там нет. Ну теперь еще и наши прибавились. Значит, стреляли с дальнего расстояния.
Он подошел к трупу Мартемьяновой и поднес к ее голове зажигалку. Огонек осветил страшную рану на темени.
– Ну вот, – удовлетворившись беглым осмотром, произнес Турецкий, – стреляли не только сзади, но и сверху.
Мы повернулись. Перед нами стояла хрущевская пятиэтажка.
– Вот тебе и ответ. Могли стрелять с балкона, из окна, которое выходит на лестницу, с крыши, наконец.
– Там могли остаться следы.
– Угу, – без энтузиазма отреагировал Турецкий, – хотя, есть ли они там, это еще большой вопрос. Может, винтовку найдем, может, еще что... Но для такого дела, как убийство депутата, да еще Государственной думы, обычно нанимают опытного киллера. А опытные киллеры, опять же обычно, следов не оставляют. А если и оставляют, по этим следам никого не найдешь. Заказное убийство. Знаешь, какой процент раскрываемости?
Он махнул рукой.
– Там больше нулей, чем цифр. Короче, случилось самое главное, что должно было случиться. Но почему? Зачем они сначала похитили дочь, а потом убили мать? Это абсолютно нелогично.
Что касается меня, то я давным-давно запутался во всей этой истории...
Через несколько минут у машины Турецкого притормозил фургон с дежурной группой. Люди действовали четко и слаженно. Около трупа Мартемьяновой захлопотал судмедэксперт, криминалист и следователь. Через несколько минут подъехала машина «скорой помощи» и Игоря Вересова положили на носилки и увезли в больницу.
– Ну что, Юра, пойдем-ка мы с тобой пока осмотрим дом.
Смотреть на Турецкого сейчас было сплошное удовольствие, несмотря даже на трагичность момента. Глаза Александра Борисовича блестели, щеки порозовели, ноздри раздувались. Больше всего он был похож на ищейку, которая напала на след. «Такой найдет», – думал я, едва успевая за ним. На мгновение я даже пожалел, что ушел из следователей в адвокаты.
Мы вошли в грязный и вонючий подъезд с разрисованными всякой похабщиной стенами, начали подниматься по лестнице. Нас сопровождал оперативник с фонарем. Турецкий вглядывался в каждый угол, в каждую щель. Первый этаж, второй, третий...
– Судя по всему, это либо последние этажи, либо крыша.
На четвертом и пятом этажах мы тоже ничего не обнаружили. Замок обитой железом двери, ведущей на чердак, оказался взломан. Турецкий многозначительно посмотрел на меня и толкнул дверь.
Да, он стрелял отсюда, с крыши хрущевки. На снегу виднелись четкие и совсем свежие следы, ведущие к краю крыши. Он прошел туда и обратно. Правда, следы были какие-то странные – округлые и без каблука. Турецкий посмотрел на них и выругался:
– Я же говорил, что это опытный киллер. Он надел галоши! Посмотри.
Мы вместе с оперативником нагнулись над следом. В снегу ясно отпечаталась крупная надпись: «Московская фабрика резиноизделий. 1982 год». Рядом красовался Знак качества.
– Причем, судя по Знаку качества, галоши сделаны еще при царе Горохе. Но так как надпись не стерлась, они совсем новые. Как ты, Гордеев, объяснишь этот парадокс?
– Остались, наверное, где-то еще. В каких-нибудь сельпо. А может быть, на чердаке у кого-нибудь провалялись. Или, скажем, в подвале.
Турецкий грустно кивнул:
– Вот то-то и оно. Теперь придется все сельпо объезжать. И чердаки обыскивать. Шучу, конечно...
Он вызвал через опера дежурного следователя, и тот стал приготавливать слепок отпечатков ног. Эксперт-криминалист сфотографировал этот странный отпечаток ноги в галоше.
У края крыши нас ждала еще одна находка – карабин «Ремингтон» с оптическим прицелом и длинным глушителем, прилаженным к стволу. В трех шагах в снегу валялись две стреляные гильзы.
Турецкий грустно посмотрел на оружие и кивнул оперативнику. Тот привел еще одного эксперта- криминалиста.
– Я же говорил, что это профессионал. На карабине никаких следов отпечатков пальцев, конечно, нет. Разумеется, этот карабин чист, как слеза новорожденного – никакой мокрухи за ним не числится. Единственная зацепка – это то, что карабин импортный. Все-таки в нашей стране заграничного оружия не так уж и много. Может, и следок покажется... Ну еще можно будет глушитель исследовать на тот случай, если он кустарного изготовления. Но это все мелочи. Мелочи, Юра. Если идти по этим следочкам, нам недели и месяцы понадобятся. А за это время не только киллера, но и самих заказчиков может не оказаться на белом свете... Жизнь у таких рискованная, полная разных непредвиденных случайностей...
