Мой соперник не терял даром времени. Он нечеловеческим усилием сумел подтянуться и достать мой локоть. Пальцы сильно сжали руку. Я попытался стряхнуть его, но в этот момент выпустил пульт. Он снова закачался на кабеле.
– Юра, – закричал Турецкий, – сейчас придет помощь! Не двигайся!
Ха! Легко сказать «не двигайся». Это на раскачивающейся с бешеной скоростью люльке.
Бандит поймал пульт, и мы снова поехали вверх. Я опять потянул за кабель, но на этот раз преступник вцепился в него мертвой хваткой. Я дернул изо всех сил, и... пульт остался у него в руках, а кабель с лохмотьями проводов – у меня.
Преступник отвратительно выругался и запустил пультом в меня. Надо сказать, удар был довольно чувствительным.
Итак, у меня в руках кабель с обрывками трех проводов. Нужно соединить два из них, чтобы люлька поехала вниз. И при этом постараться, чтобы не ударило током. Иначе мы вместе с бандитом и люлькой превратимся в подобие электрической лампочки. Я аккуратно зажал конец кабеля под мышкой, потом осторожно, держась за разноцветную изоляцию, соединил два проводка. Они заискрились, обуглились, и люлька поехала вниз!
Преступник в буквальном смысле слова зарычал. Внизу его не ждало ничего хорошего. Поэтому он снова попытался подняться по веревке и вырвать у меня кабель. Но... тут обломок бортика, на котором он стоял, отломился, и бандит закачался рядом с люлькой на одной веревке. Между тем мы опускались все ниже.
Откуда-то сверху раздался далекий треск. Веревка, за которую держался преступник, вдруг ослабла... Я знал, что это такое. Блок, через который проходила веревка, наконец отломился.
И сам бандит в полном соответствии с законом всемирного тяготения полетел вниз. Толпа издала такой страшный крик, что я испугался, как бы от него не лопнула другая веревка, на которой чудом держалась люлька. Во всяком случае, толпа заглушила крик, который издал киллер, приближаясь к земле, до которой оставалось метров двадцать, не меньше...
Конечно, я не стал смотреть вниз. Меня больше занимало катастрофическое положение, в котором пребывал я сам. Остальные блоки могли в любой момент отломиться, и тогда я бы наверняка составил компанию киллеру.
Я молчал. Пальцы рук затекли и онемели. Еще немного, и они самопроизвольно распрямятся. И тогда я вслед за киллером совершу лучший в мире акробатический прыжок.
Вынужден огорчить тех, кто поставил против меня. Я спасся. Люлька медленно приближалась к перрону, и в конце концов я коснулся ногами асфальта.
Грязнов и Турецкий обняли меня с двух сторон. Их глаза были полны слез.
– Ну ладно вам, – говорил я, – ничего особенного.
Но честно говоря, в этот момент я чувствовал себя героем. И был просто счастлив.
Немного придя в себя и разогнув по отдельности все пальцы рук, я посмотрел по сторонам. В двух метрах от места моего «приземления» лежал киллер. Он был без сознания. Правая нога неестественно откинулась в сторону. На брючине расползалось кровавое пятно.
Но самое главное – рядом с ним на коленях стояла Маша. Она рыдала в голос.
Я подошел к ней и потряс за плечо:
– В чем дело, Маша? Ты его знаешь?
Она повернула ко мне мокрое лицо:
– Это брат мой. Петюня...
23
Серая безжизненная степь. Камни вперемешку с засохшей глиной и желтой безжизненной землей. Чахлые кустики какой-то колючки, умудряющейся выжить в этой местности. На горизонте – невысокие каменистые холмы. И сзади холмы. Здесь одни холмы и камни, в этой проклятой Чечне!
Он брел, подволакивая правую ногу, которая была обмотана грязной, пропитанной засохшей кровью полоской ткани, оторванной от ветхого хебе. Голова тоже была перевязана, только бинтом, из-под которого копной выбивались русые волосы. На вид парню едва можно было дать девятнадцать лет. Покрытое слоем пыли лицо, обгоревшие ресницы, небритые щеки. Пальцы сжимали единственную надежду и опору в этих местах – автомат Калашникова. Единственный аргумент в споре в этих местах, где нет никакой власти, где правят законы звериной стаи... Хотя нет, звери никогда не убивают себе подобных. А здесь это в порядке вещей.
Парень добрел до холма и в изнеможении свалился на маленький участок зеленой травы. Он отстегнул фляжку и жадно припал к ней. Спустя секунду с трудом и нехотя оторвал губы от влаги. Нужно было экономить воду. Идти еще далеко, и кто знает, встретится ли ему родник или хотя бы лужа.
Петя Пташук всего полгода назад вернулся из армии. На Украине служить теперь лафа. Никаких тебе узбеков или туркмен, организовывают в любой части маленькие неформальные отряды, всегда готовые к драке. Теперь в украинской армии только свои. Ну, может быть, только москали из южных областей. Так их старались на запад не посылать.
Служилось Пете хорошо. Тем более что он с самого начала попал в элитную учебку – специальные курсы для обучения снайперов. Дело в том, что еще в школе Петя любил посещать тир и даже записался в секцию «Меткий стрелок», где получил грамоту за отличные показатели.
Эти способности пригодились в армии. Петя, вместо того чтобы до изнеможения маршировать по плацу, прыгать по полосе препятствий или чистить уборные, ежедневно занимался огневой подготовкой. Утром, после завтрака, – осмотр оружия и стрельбище, после обеда – чистка оружия и стрельбище, потом теория – баллистика, геометрия, физика. И так каждый день. Опытные командиры с уважением качали головами, рассматривая мишени Пташука. Он мог посадить пять пуль одна в одну, изобразить пунктирную линию с одинаковым расстоянием между пулями или, к примеру, «нарисовать» правильную пятиконечную звезду. Фотография Пети постоянно висела на Доске почета.
Пролетели два года быстро. Петя даже не заметил. И вернувшись в родной Бердичев, начал размышлять, что делать дальше. Собственно говоря, выбор был небольшой. Станкостроительный завод, коммерческий киоск или банда. Пачкать руки машинным маслом Пете не хотелось. Так же как и преть в киоске среди бутылок пива и водки. Значит, оставалось третье.
Собственно говоря, почти все старые друзья Пети уже вовсю действовали под началом местного бугра – Миколы. Этот бывший зек с тремя «ходками» наводил ужас на всех окрестных коммерсантов. Микола сумел подмять под себя и держателей киосков, и владельцев уличных шашлычных, и даже старух, торгующих на станции собранными в лесу грибами. Каждая из них платила людям Миколы определенную мзду.
Микола сразу невзлюбил Петю Пташука. Почему – неизвестно. Но скорее всего, потому что тот отказался собирать деньги со старух грибниц.
– Ишь ты, какой разборчивый, – пробурчал Микола и обжег Петю злым взглядом своих маленьких пронзительных глаз.
Тем не менее работу он Пете дал. И через некоторое время Петя купил машину, завел золотую цепуру, как и все остальные помощники Миколы, стал помогать родителям и сестре.
Конечно, работа была не бей лежачего – с утра объехать на машине полтора десятка точек, собрать дань, а потом пить пиво с «коллегами» в кафе «Славутич», где находилась их «база». Легкая работа. Но какая-то неинтересная, однообразная и скучная. Иногда только Петя ездил в лес пострелять из купленного по случаю «макарова» – отвести душу. Он даже пару раз взял с собой сестренку Машу, которую очень любил.
Как-то раз Петя сидел в «Славутиче» и неторопливо цедил пивцо. К нему подсел незнакомый белобрысый парень. Слово за слово, познакомились, выпили. Оказалось, что парень – член некоей организации, о которой Петя до сих пор даже и не слышал. УНФ называется, Украинский народный фронт.
– Мы за вильну Украину, – втолковывал парень, – без москалей и жидив. Щобы ни одна падла нам не указывала, что делать, да как быть. Скоро в Раду войдем. А там глядишь – и править страной начнем. Ох, времена придут, Петро! Гарные времена!
Напоследок парень пригласил Петю на собрание местной ячейки УНФ. В назначенный день Петя пошел. Честно говоря, просто от нечего делать. Но придя один раз, пришел еще и еще. Ему стали нравиться
