Я не был уверенна, если это было нервным движением, что бы что-то сделать с ее руками, или только простым утешительным касанием ее ребенка.
— В мире есть сумасшедшие люди, — продолжила она.
Становление вампиром, конечно, не прививает от безумия.
Они говорили — каково было ее имя?
Не было необходимости спрашивать, кого она имела в виду.
— Селина.
— Селина.
Они сказали, что она была заключена, но что мы знаем об этом?
Она бросила свой пристальный взгляд на меня, и я видела беспокойство и подозрение матери, в ее глазах.
Она, возможно, задалась вопросом, была ли Селина освобождена, но не знала.
Мой отец, очевидно, сдержал свое слово, и не показал то, что Этан сказал ему.
Я могла бы объяснить Шарлотте, сказал ей вещи, которые напугали бы ее, вещи, которые внушили бы ей потребность скрыть свою семью, что бы сохранить их в безопасности.
Вместо этого я держала бремя в своих руках.
— Об этом заботятся, — сказала я просто.
Об этом, конечно, не заботились.
Селина была где-то там.
Она знала, где я была, и она, вероятно, не была выше попытки показать моей семье, насколько я ее раздражала.
Я предполагала, что была для нее раздражителем.
Незаконченный проект.
Но если я могла дать две клятвы незнакомцу — перед Домом, полным незнакомцев — я могла тихо поклясться Шарлотте, что буду следить за Оливией и ее старшими братьями и сестрой, и если я останусь в живых достаточно долго и за их детьми.
Я могу обещать, что буду стоят на страже семьи, которая дала мне имя, тк же, как и я для семьи.
— Об этом заботятся, — повторила я, имея в виду это, прививая голосу искреннюю веру, что я возьму долю самостоятельно прежде, чем позволилю чему-либо произойти с Оливией.
Она смотрела на меня долго, затем кивнула, наше понимание достигнуто, дело сделано.
Постскриптум.
,
это платье грязное.
Пораженная и резким изменением в беседе и комментарием, я переместила Оливию в сторону, чтобы посмотреть вниз на свое платье.
Шарлотта покачала головой.
— Не твое.
Люси Кэббот.
Она указала на женщину в толпе, задрапированную в палатку из польской органзы.
— Ужасно.
Нет, твое прекрасно.
Я смотрела Неделю Моды, но не могу вспомнить, кто его дизайнер.
Бэдли? Я забыла.
Независимо от этого, твой стилист лучший.
Она бросила хитрый взгляд назад на Этана, который болтал с матерью.
— И твои аксессуары невероятны.
— Это не мои аксессуары, — напомнила я ей.
— Он мой босс.
— Он прекрасен, несмотря на то, кто он.
Он мог бы сексуально беспокоить меня каждый день.
Я посмотрела на молодую Коркберджер, который моргала большими голубыми глазами на меня, в то веря как она грызла конец слюнявчика.
'Многие на ушном?'
“шном,”сказала Оливия.
Я не была уверена, было ли это газом, или попыткой подражать мне и моим словам.
Я поставила на последнее.
