шкодливым занятием.
– Мы это потом обсудим, Оля, – сказал наконец старший Блинков. – Сначала надо узнать, какая работа.
– Обычная экспедиция. Определение ресурсов, – сообщил мистер Силкин.
Попросту говоря, это значило, что старший Блинков должен был добраться до нужного места, примерно сосчитать, сколько там лекарственных трав, и насобирать немного для химического анализа. Потом, если все в порядке, туда отправят людей, которые начнут собирать эти травы уже помногу и отправлять их на фабрики или сразу в аптеки.
– Ты что-то недоговариваешь, Миша, – сказал старший Блинков. – Это слишком простое дело, чтобы вызывать человека из России и платить ему десять тысяч.
– Что я недоговариваю? Все договариваю. Ты, может быть, неправильно понял: экспедиция не в Северную Америку, а в Южную. В Венесуэлу, – бодро сказал мистер Силкин и добавил будничным тоном, будто приглашал в кино: – Кстати, можешь взять своих. Поживут месячишко в Каракасе, а ты пока смотаешься в джунгли. Фирма оплачивает билеты для троих.
Блинков-младший как стоял, так и сел на пол. Трубку он из руки не выпустил, и вслед за трубкой с полочки слетел телефон и грохнулся ему на голову.
– Неполадки на линии, – заметил мистер Силкин. Ему вообще нравилось замечать всякие неполадки.
– Нет, это наш единственный сын подслушивает, – осуждающе сказала мама, как будто сама не подслушивала.
Пойманный с поличным единственный сын оправдываться не стал и трубку не положил. Ему было не до этого. Сердце выпрыгнуло из груди и скакало по кухне. Остальное он слушал без сердца. Если бы мистер Силкин сказал, что на обратном пути можно будет залететь на Марс, Блинков-младший ничуть не разволновался бы, потому что сильнее волноваться было уже некуда.
Старший Блинков, наоборот, успокоился. То ему было непонятно, за что платят такие большие деньги, а теперь он понял: за труд и за риск. А трудиться и рисковать вежливый и тихий папа умел получше многих. Он стал расспрашивать о деле: куда именно ехать, какие собирать растения. Мистер Силкин отвечал на все: «Мне пока не велено говорить» и «Узнаешь, когда подпишешь контракт». Это снова насторожило старшего Блинкова.
– Я подумаю, – сказал он. – Что-то мне не нравятся твои секреты.
А мистер Силкин сказал:
– А ты что хотел – чтобы я тебе все по телефону выложил? Коммерческая тайна! Я и сам не все знаю. Так, догадываюсь, что фирма собирается прямо там, на месте, строить фабрику. Соображаешь? Если конкуренты узнают, они же могут послать свою экспедицию, чтобы потом перекупить эту землю.
– Какая хоть фирма? – спросил старший Блинков.
Мистер Силкин помолчал и сказал:
– Врать не хочу, а сказать не могу. Да у вас в России ее и не знают, маленькая фирма.
– Я подумаю, – повторил старший Блинков, – но, скорее всего, откажусь.
– Подумай, Олег, – проникновенно сказал мистер Силкин. – И знаешь, о чем еще подумай? Помнишь, ты мне показывал семена Уртики из сарматского могильника? Одно проросло, а рядом в чашке лежали контрольные?
– Я знаю, что ты украл Уртику, – ровным голосом ответил старший Блинков. – И кому ты ее продал, знаю.
Мистер Силкин озадаченно помолчал и признался:
– Ну, не украл, а подменил. Только настоящую Уртику я не продавал, она сейчас у меня. Так что для науки твой росток не пропал. Если согласишься на эту экспедицию, можешь взять его себе.
– У тебя его не купили, – догадалась мама.
– Да, – легко согласился мистер Силкин. – Мне просто не поверили, что это росток из того самого семени.
– Как же ты его унес? – спросил старший Блинков, задним числом переживая за судьбу Уртики.
– Намочил носовой платок, завернул… А на его место положил обычное, из контрольной чашки.
– Негодяй, – сказал старший Блинков. – Я согласен.
И они стали говорить о контракте, загранпаспорте, визах и других малопонятных вещах.
Блинков-младший положил трубку и стал механически отщипывать по кусочку от нарезанного папой хлеба. Он был настолько потрясен, что сам не заметил, как съел полбатона. В коридорчике у кухни показалась мама. Держа наотлет перепачканные оружейной смазкой и пороховым нагаром руки, она открыла дверь в ванную локтем, чтобы не заляпать дверную ручку. Идет мыть руки, значит, пистолет уже был вычищен и собран без Митькиного участия. Блинков-младший об этом даже не пожалел. Америка важнее.
Вот так-то. Живешь хуже крепостного крестьянина, целый месяц скоблишь потолок, и даже компьютер у тебя без выхода в Интернет. И вдруг такой подарок безрадостной судьбы. Америка! И не Северная, где бывали многие, а Южная. Блинков-младший не знал ни одного человека, который побывал бы в Венесуэле. А уж в их классе он точно будет первый.
И тут он вспомнил об Ирке. Мистер Силкин ясно сказал: фирма оплачивает билеты для троих. А Ирку-то куда девать?!
Вряд ли фирма, которая приглашает папу на работу, оплатит билеты на самолет для какой-то еще Ирки. Билеты в Венесуэлу дорогие. Это же уму непостижимо – лететь через половину земного шара, а потом возвращаться обратно. Ни оставленных Иваном Сергеевичем денег, ни, пожалуй, всех сбережений Блинковых на это не хватит.
Бросить Ирку в Москве одну тоже нельзя. Раз Иван Сергеевич доверил Блинковым это сокровище, ничего не попишешь. Раньше мама с Иваном Сергеевичем вместе служили в контрразведке. Они подружились, еще когда ни Блинковамладшего, ни Ирки на свете-то не было. Такими друзьями не разбрасываются. Скорее всего мама останется приглядывать за Иркой и кормить ее борщом из скороварки. Но в таком случае кто будет приглядывать в Венесуэле за Блинковым-младшим, когда папа уйдет в экспедицию?! Само собой, Митька был уверен, что приглядывать за ним вообще не надо. Но старшие бывают непредсказуемы. Ты считаешь, что тебе просто невозможно отказать. У тебя есть на это сто причин. А старшие побьют твои сто одной-единственной и такой бестолковой, что она тебе и в голову не придет. Скажут: «А вдруг ты забудешь помыть фрукты и заболеешь дизентерией?» И вся твоя Венесуэла запросто полетит в тартарары не из-за того, что ты заболел, и даже не из-за того, что ты не моешь руки, а из-за того, что ты можешь забыть вымыть руки!
И Блинков-младший принял решение: родителям об отъезде Ивана Сергеевича не говорить. Ирке отдать оставленные на ее кормежку деньги (можно и от себя добавить рублей двести из личных сбережений), и пускай поживет одна. С Иркой можно договориться. Не такая она вредина, чтобы лишать человека поездки в Венесуэлу. Положим, к своей маме она не поедет – у мамы новая семья и новая дочка, Ирка не любит у них бывать. Ну и ничего страшного. Иван Сергеевич говорил, что уезжает недельки на две, но Блинковы-то улетят не завтра. Пока билеты купят, пока оформят все документы, Блинков-младший будет за Иркой присматривать. А там и ее папа успеет вернуться. А если не успеет, Ирка перебьется без старших. Ничего ей не будет. Яишенку себе поджарит, и все в порядке. Оставалось уговорить Ирку. Откладывать это дело на завтра было нельзя. Ирка, конечно, привыкла, что Иван Сергеевич поздно приходит со службы, и сама торчала на дискотеке, пока свет не выключат. Но двенадцатый час – это слишком поздно. С минуты на минуту она может спохватиться и начать разыскивать своего папу. Тогда она, конечно, первым делом позвонит Блинковым.
Блинков-младший набрал номер Кузиных. Телефон был занят. Ясно: Ирка вернулась с дискотеки и треплется. Болтать по телефону она могла круглосуточно. Ночью заберется под одеяло, чтобы Иван Сергеевич не слышал, и давай названивать: «Але, Блинок, ты спишь?… Ну, раз я тебя все равно разбудила, то слушай…»
Мама и папа вошли на кухню одновременно и застали единственного сына, когда он вешал телефонную трубку.
– Ты кому звонишь? – спросил старший Блинков. – Уже без четверти двенадцать, порядочные люди
