Провожавшая гроб старушонка, В кацавейке, в мужских сапогах. «Вишь, проклятые! Ехать им тесно!» — «Кто он был?» — я старуху спросил. «Кто он был? да чиновник, известно; В департаментах разных служил. Петербург ему солон достался: В наводненье жену потерял, Целый век по квартирам таскался И четырнадцать раз погорал. А уж службой себя как неволил! В будни сиднем сидел да писал, А по праздникам ноги мозолил — Всё начальство свое поздравлял. Вот и кончилось тем — простудился! Звал из Шуи родную сестру, Да деньжонок послать поскупился. „Так один, говорит, и умру, Не дождусь… кто меня похоронит? Хоть уж ты не оставь, помоги!“ Страх, бывало, возьмет, как застонет! „Подари, говорю, сапоги, А то, вишь, разошелся дождище! Неравно в самом деле умрешь, В чем пойду проводить на кладбище?“ Закивал головой…» — «Ну и что ж?» — «Ну и умер — и больше ни слова: Надо места искать у другого!» — «И тебе его будто не жаль?» — «Что жалеть! нам жалеть недосужно. Что жалеть! хоронить теперь нужно. Эка, батюшка, страшная даль! Эко времечко!.. господи боже! Как ни дорого бедному жить, Умирать ему вдвое дороже: На кладбище-то место купить, Да попу, да на гроб, да на свечи…» Говоря эти грустные речи, До кладбища мы скоро дошли И покойника в церковь внесли. Много их там гуртом отпевалось, Было тесно — и трудно дышалось. Я ушел по кладбищу гулять; Там одной незаметной могилы, Где уснули великие силы, Мне хотелось давно поискать. Сделав даром три добрые круга, Я у сторожа вздумал спросить. Имя, званье, все признаки друга Он заставил пять раз повторить И сказал: «Нет, такого не знаю; А, пожалуй, примету скажу, Как искать: Ты ищи его с краю, Перешедши вот эту межу, И смотри: где кресты — там мещане, Офицеры, простые дворяне; Над чиновником больше плита, Под плитой же бывает учитель, А где нет ни плиты, ни креста, Там, должно быть, и есть сочинитель». За совет я спасибо сказал, Но могилы в тот день не искал. Я старуху знакомую встретил И покойника с ней хоронил. День, по-прежнему гнил и не светел, Вместо града дождем нас мочил. Средь могил, по мосткам деревянным Довелось нам долгонько шагать. Впереди, под навесом туманным, Открывалась болотная гладь: Ни жилья, ни травы, ни кусточка, Всё мертво — только ветер свистит. Вон виднеется черная точка: Это сторож. «Скорее!» — кричит. По танцующим жердочкам прямо Мы направились с гробом туда. Наконец вот и свежая яма, И уж в ней по колено вода! В эту воду мы гроб опустили, Жидкой грязью его завалили, И конец! Старушонка опять Не могла пересилить досады: «Ну, дождался, сердечный, отрады! Что б уж, кажется, с мертвого взять? Да господь, как захочет обидеть, Так обидит: Вчера погорал, А сегодня, изволите видеть, Из огня прямо в воду попал!» Я взглянул на нее — и заметил, Что старухе-то жаль бедняка: Бровь одну поводило слегка… Я немым ей поклоном ответил И ушел… Я доволен собой,
