О, лучше в могилу мне заживо лечь,Чем мужа лишить утешеньяИ в будущем сына презренье навлечь..Нет, нет! не хочу я презренья!..А может случиться — подумать боюсь! —Я первого мужа забуду,Условиям новой семьи подчинюсьИ сыну не матерью буду,А мачехой лютой?.. Горю от стыда..Прости меня, бедный изгнанник!Тебя позабыть! Никогда! никогда!Ты сердца единый избранник..Отец! ты не знаешь, как дорог он мне!Его ты не знаешь! Сначала,В блестящем наряде, на гордом коне,Его пред полком я видала;О подвигах жизни его боевойРассказы товарищей бояЯ слушала жадно — и всею душойЯ в нем полюбила героя..Позднее я в нем полюбила отцаМалютки, рожденного мною.Разлука тянулась меж тем без конца.Он твердо стоял под грозою..Вы знаете, где мы увиделись вновь —Судьба свою волю творила! —Последнюю, лучшую сердца любовьВ тюрьме я ему подарила!Напрасно чернила его клевета,Он был безупречней, чем прежде,И я полюбила его, как Христа..В своей арестантской одеждеТеперь он бессменно стоит предо мной,Величием кротким сияя.Терновый венец над его головой,Во взоре любовь неземная…Отец мой! должна я увидеть его…Умру я, тоскуя по муже…Ты, долгу служа, не щадил ничегоИ нас научил ты тому же..Герой, выводивший своих сыновейТуда, где смертельней сраженье, —Не верю, чтоб дочери бедной своейТы сам не одобрил решенья!»* * *Вот что я подумала в долгую ночь,И так я с отцом говорила…Он тихо сказал: «Сумасшедшая дочь!» —И вышел: молчали унылоИ братья, и мать… Я ушла наконец…Тяжелые дни потянулись:Как туча ходил недовольный отец,Другие домашние дулись.Никто не хотел ни советом помочь,Ни делом; но я не дремала,Опять провела я бессонную ночь:Письмо к государю писала(В то время молва начала разглашать,Что будто вернуть ТрубецкуюС дороги велел государь. ИспытатьБоялась я участь такую,Но слух был неверен). Письмо отвезлаСестра моя, Катя Орлова.Сам царь отвечал мне… Спасибо, нашлаВ ответе я доброе слово!Он был элегантен и мил (НиколайПисал по-французски). СначалаСказал государь, как ужасен тот край,Куда я поехать желала,Как грубы там люди, как жизнь тяжела,Как возраст мой хрупок и нежен;Потом намекнул (я не вдруг поняла)На то, что возврат безнадежен;А дальше — изволил хвалою почтитьРешимость мою, сожалея,Что, долгу покорный, не мог пощадитьПреступного мужа… Не смеяПротивиться чувствам высоким таким,Давал он свое позволенье;Но лучше желал бы, чтоб с сыном моимОсталась я дома… ВолненьеМеня охватило. «Я еду!» ДавноТак радостно сердце не билось…«Я еду! я еду! Теперь решено!..»
