Не горевать тут надобно, Гляди кругом — возрадуйся! Ай парни, ай молодушки, Умеют погулять! Повымахали косточки, Повымотали душеньку, А удаль молодецкую Про случай сберегли!..» Мужик стоял на валике, Притопывал лаптишками И, помолчав минуточку, Прибавил громким голосом, Любуясь на веселую, Ревущую толпу: «Эй! царство ты мужицкое, Бесшапочное, пьяное, — Шуми — вольней шуми!..» «Как звать тебя, старинушка?» «А что? запишешь в книжечку? Пожалуй, нужды нет! Пиши: В деревне Босове Яким Нагой живет, Он до смерти работает, До полусмерти пьет!..» Крестьяне рассмеялися И рассказали барину, Каков мужик Яким. Яким, старик убогонький, Живал когда-то в Питере, Да угодил в тюрьму: С купцом тягаться вздумалось! Как липочка ободранный, Вернулся он на родину И за соху взялся. С тех пор лет тридцать жарится На полосе под солнышком, Под бороной спасается От частого дождя, Живет — с сохою возится, А смерть придет Якимушке — Как ком земли отвалится, Что на сохе присох… С ним случай был: картиночек Он сыну накупил, Развешал их по стеночкам И сам не меньше мальчика На них любил глядеть. Пришла немилость божия, Деревня загорелася — А было у Якимушки За целый век накоплено Целковых тридцать пять. Скорей бы взять целковые, А он сперва картиночки Стал со стены срывать; Жена его тем временем С иконами возилася, А тут изба и рухнула — Так оплошал Яким! Слились в комок целковики, За тот комок дают ему Одиннадцать рублей… «Ой брат Яким! недешево Картинки обошлись! Зато и в избу новую Повесил их, небось?» «Повесил — есть и новые», — Сказал Яким — и смолк. Вгляделся барин в пахаря: Грудь впалая; как вдавленный Живот; у глаз, у рта Излучины, как трещины На высохшей земле; И сам на землю-матушку Похож он: шея бурая, Как пласт, сохой отрезанный, Кирпичное лицо, Рука — кора древесная, А волосы — песок. Крестьяне, как заметили, Что не обидны барину
