А он как закричит! Такой был крик, что за душу Хватил — чуть не упала я, Так под ножом кричат! Поймали! шею вытянул И зашипел с угрозою, Как будто думал повара, Бедняга, испугать. Я прочь бежала, думала: Утихнет серый селезень Под поварским ножом! Теперь дворец начальника С балконом, с башней, с лестницей, Ковром богатым устланной, Весь стал передо мной. На окна поглядела я: Завешаны. «В котором-то Твоя опочиваленка? Ты сладко ль спишь, желанный мой, Какие видишь сны?..» Сторонкой, не по коврику, Прокралась я в швейцарскую. «Раненько ты, кума!» Опять я испугалася, Макара Федосеича Я не узнала: выбрился, Надел ливрею шитую, Взял в руки булаву, Как не бывало лысины. Смеется: «Что ты вздрогнула?» — «Устала я, родной!» «А ты не трусь! Бог милостив! Ты дай еще целковенький, Увидишь — удружу!» Дала еще целковенький. «Пойдем в мою коморочку, Попьешь пока чайку!» Коморочка под лестницей: Кровать да печь железная, Шандал да самовар. В углу лампадка теплится, А по стене картиночки. «Вот он! — сказал Макар. — Его превосходительство!» И щелкнул пальцем бравого Военного в звездах. «Да добрый ли?» — спросила я. «Как стих найдет! Сегодня вот Я тоже добр, а временем — Как пес, бываю зол». «Скучаешь, видно, дяденька?» — «Нет, тут статья особая, Не скука тут — война! И Сам, и люди вечером Уйдут, а к Федосеичу В коморку враг: поборемся! Борюсь я десять лет. Как выпьешь рюмку лишнюю, Махорки как накуришься, Как эта печь накалится Да свечка нагорит — Так тут устой…» Я вспомнила Про богатырство дедово: «Ты, дядюшка, — сказала я, — Должно быть, богатырь!. „Не богатырь я, милая, А силой тот не хвастайся, Кто сна не поборал!“ В коморку постучалися, Макар ушел… Сидела я, Ждала, ждала, соскучилась, Приотворила дверь. К крыльцу карету подали. „Сам едет?“ — „Губернаторша!“-_ Ответил мне Макар И бросился на лестницу.
