Тяжелая!
Страницы колдовского манускрипта слиплись в один массивный брусок. Не обращая внимания на протестующий вопль Виктора, охранник рванул обложку. Кожаный переплет хрустнул, из вырезанных ящичком страниц посыпались батарейки, катушка с проводом и неряшливо смонтированные на куске картона радиодетали.
Который-следил-за-Виктором раскурочил вторую книгу, убедился, что в ней то же самое, и непонятливо спросил:
— А зачем две кнопки?
— Четыре: еще две на бицепсах, — поправил изобретатель, собирая с пола разлетевшиеся детали чудо-прибора. — Два магнита, у каждого переключаются полюса — всего, значит, четыре команды… Уроды, такую вещь сломали! Я ж монтировал на живую нитку, все рассыпалось.
— А вольтметр зачем? — не отставал Который-следил-за-Виктором.
— Отвлекающий фактор: стрелка дергается, объект смотрит.
— Ты пойдешь или тебя тоже штрафануть? — закончил вечер фокусов Шишкин и, уже выходя, бросил взгляд на монитор. — У вас машину со стоянки угнали. Не дергайтесь — чужую.
И минута, и десять прошли без видимой реакции со стороны охранников. Есаула обнюхала собачка и облаяла ее хозяйка: «Повадились ссать!» Он перешел в соседний подъезд и поднялся на пятый этаж, чтобы уменьшить шансы снова нарваться на скандал.
Похоже, что именно за это время угонщик выполнил весь необходимый ритуал: прошел мимо машины с одной стороны, прошел с другой — рассмотрел; прошел еще раз, толкнул, пробуя сигнализацию… Есаул видел только финал: угонщик (сопляк! Покататься захотел) хозяйским шагом подошел к «жигуленку» и решительно дернул ручку.
Дверцу Есаул не запер: толовая шашка выглядела несолидно, как брусок хозяйственного мыла, и он хотел, чтобы Шишкин сунулся в машину, тогда ему наверняка оторвало бы голову. А получилось — облегчил угонщику дело.
Сопляк уселся в машину, рванул провода из-под рулевой колонки, — завел мотор и укатил. Все так быстро, что Есаул, пожалуй, не успел бы добежать (да если бы и успел, то не стал бы под объективом телекамеры биться из-за машины с бомбой).
В сердцах он швырнул под ноги и растоптал передатчик, нимало не обеспокоясь тем, что из-за случайного нажатия на кнопку сопляку может оторвать задницу. Впрочем, передатчик и приемное устройство, которое должно было привести в действие электродетонатор, были от игрушечного вездехода, радиус действия — двадцать пять метров. Мальчишка успел уехать.
Есаул вышел из подъезда и, отворачиваясь от телекамеры над козырьком «Галанта», нырнул в подворотню.
Если бы Шишкин с Виктором еще хоть на минуту задержались в дежурке, они, пожалуй, и со спины узнали бы его субтильную фигуру.
Двумя минутами позже у Шишкина с Виктором состоялся разговор, который мог бы повергнуть в шок Виктора Сауловича Тарковского. Понятно, если бы миллионер, во-первых, не гулял сейчас под пальмами Майами, во-вторых, обзавелся бы подслушивающим устройством, способным работать, несмотря на генератор помех в шишкинском кабинете. (А такое устройство существует, называется — дырка в стене.) Но Виктор Саулович пребывал в Америке, стены на предмет обнаружения дырок были девственно-белы и не имели отдушин, поэтому чопы свободно обсуждали тайны хозяина, о которых сам Тарковский говорил только с Шишкиным и только намеками.
— У медсестрички чисто, — начал Виктор. — Никита , Васильич, я так и не понял: она жена Кадышеву или сожительница?
— Сочинительница, — срифмовал Шишкин. — Я, когда тезке твоему Виктору Саулычу докладываю по телефону, называю Кадышева Сочинителем, а она, выходит, Сочинительница… Сам не знаю, в каких они отношениях. Наташа говорит — жена, но паспорта не видела. Сейчас без разницы, если он ее выгнал. Давай по порядку: заходишь ты к ней…
— Ну, если по порядку, то у этой сожительницы-сочинительницы — общага, клокотуша: бабье, все друг за. другом смотрят, кто к кому зашел да сколько пробыл.
И потом, она болеет, весь день дома. В общем, втихую обыскать квартиру невозможно. Секс исключается — она после операции, монтером одеться — без толку, мне же надо всю квартиру перевернуть. Ну я и придумал прибор голливудского профессора. Вы видели, как работает.
— Как работает, видел, а зачем — не понял. Ты фокусы ей показывал, что ли? — покривил душой Шишкин.
В общих чертах он уже догадался, зачем понадобилось чудо голливудского профессора, но хотел дать Виктору возможность блеснуть.
— Да нет, какие фокусы. У меня мама чуток подвинутая на геопатогенных зонах и всем таком прочем, — неохотно признался Виктор. — Вызывала на дом каких-то кликуш с проволочной рамкой, я и посмотрел, как работают. Для наших целей прикрытие отличное, хотя само по себе не впечатляет: ходит он с этой рамкой, сует везде нос… Психологически было бы оправдано, если бы клиент сам носил вещи к прибору. Только прибор должен быть стационарный, а то сидеть с этой рамкой и заставлять клиента бегать — еще хуже. Вот и все прикрытие, Никита Васильич: пришел я, поставил прибор и говорю: тащите все чужое, что есть в квартире, может, на нем отрицательная энергия…
— Так ты что же, заставил мадам Сочинительницу у себя самой обыск сделать?! — захохотал Шишкин. — Ну, молодец! А ты уверен, что она все показала?
— А почему нет? Она же поверила. То есть поначалу и в конце разговора была пассивная настороженность. Оно понятно, когда речь о деньгах зашла…
— И деньги за это взял?!
— С нее — нет. Но не могли же мы бесплатно оказывать услуги. Обработали соседей, тысчонку выгребли.
Ирине понравилось.
— Кому?
— Да пришлось взять одну сотрудницу из бухгалтерии, для прикрытия. Она беременная, — пояснил Виктор, в манере своего шефа не договаривая: женщина больше доверяет женщине, а беременной — вдвойне.
Интимные связи, а тем паче беременность сотрудниц входили в сферу внимания начальника отдела безопасности. Ирину из бухгалтерии он вспомнил мгновенно.
— Ты знаешь, чья она жена?!
Чоп ответил невозмутимым кукольным взглядом.
— Нет уж, вслух! — нажал Шишкин.
— Она жена Андрея Никитича Коломийца, следователя генпрокуратуры. В июне Коломиец задержал нашего Виктора Саулыча, в августе отпустил под подписку, в сентябре закрыл дело. Что характерно: тогда же, в сентябре, Ирина Игнатьевна Коломиец была зачислена в нашу бухгалтерию по указанию Виктора Саулыча, и с тех пор я ее трахаю.
— Она же на седьмом месяце, — механически заметил Шишкин, обдумывая новый расклад. А ну как его подчиненный трахал бухгалтершу тоже по указанию Виктора.
Сауловича?
— Тогда была на пятом, а я ей сделал справку, что на седьмом, чтобы в отпуск отправить… Это была моя личная инициатива, — уточнил Виктор. Он схватывал на лету! У Шишкина мелькнуло острое сожаление (которого Виктор, пожалуй, не понял бы), что такие мозги служат разбогатевшему завмагу, а не конторе — старому КГБ.
— Ну и зачем? — спросил Шишкин, предвидя ответ.
— А зачем Тарковский ей платит?.. Если прокурорские опять закопошатся, у нас будет болт на Коломийца.
Я хоть завтра уведу от него Ирину и заставлю ее дать показания на мужа.
«Или он заставит ее дать показания на тебя», — завертелось на языке у Шишкина, но шеф отдела безопасности смолчал. Сегодня Виктора надо было только хвалить.
