боем в столовой, сонную дрему в постели, книги, и мороз, и страшного человека в оспе, мои сны. Писать вообще очень трудно, но это почему-то выходило легко. ...С этой ночи каждую ночь в час я садился к столу и писал часов до трех-четырех...»
Принято считать, что Булгаков работал над романом «Белая гвардия» в 1923—1924 гг. Это, по-видимому, не вполне точно. Во всяком случае известно, что в 1922 г. им были написаны некоторые вещи, которые затем в измененном виде вошли в роман. И не случайно, видимо, уже в марте 1923 г. в седьмом номере журнала «Россия» появилось сообщение: «Михаил Булгаков заканчивает роман „Белая гвардия', охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919—1920)».
Весной 1923 г. Булгаков сообщает сестре Надежде Афанасьевне: «...срочно дописываю 1-ю часть романа; называется она „Желтый прапор'». Роман начинается со вступления в Киев петлюровских войск. Вторая и последующие части, очевидно, должны были рассказать о приходе в столицу Украины большевиков, затем об их отступлении под ударами деникинцев и, наконец, о боевых действиях на Кавказе. Таков был первоначальный замысел писателя.
Но после трезвого осмысления возможностей публикации подобного романа в советской России Булгаков принял решение сместить время действия на более ранний период, исключая события, связанные с большевиками.
Можно предположить (поскольку имеются некоторые свидетельства), что существенные корректировки в структуру романа Булгаков внес после поездки в апреле—мае 1923 г. в Киев. Он не был на похоронах матери, умершей 1 февраля 1922 г., поэтому через год вновь пережил глубокую личную трагедию. Все киевские события 1918—1919 гг. опять всплыли в его памяти. Цитируем запись П. С. Попова со слов Булгакова (1929): «Мать мне послужила стимулом для создания романа „Белая гвардия'». Друг писателя А. П. Гдешинский запомнил слова, сказанные ему Булгаковым в дни пребывания в Киеве: «Жизнь нельзя остановить... Было хорошо, будет еще лучше». Писатель тем самым подчеркнул свое устремление в будущее через прошлое. И наконец, в очерке «Киев- город», вышедшем в июле 1923 г., Булгаков писал: «Когда небесный гром (ведь и небесному терпению есть предел) убьет всех до единого современных писателей и явится лет через 50 новый настоящий Лев Толстой, будет создана изумительная книга о великих боях в Киеве».
Июнь 1923 г., видимо, был полностью посвящен работе над романом — даже дневника в это время Булгаков не вел. 11 июля он записал: «Самый большой перерыв в моем дневнике... Стоит отвратительное, холодное и дождливое лето». А через несколько дней, 25 июля, с горечью отметил: «Роман из-за „Гудка', отнимающего лучшую часть дня, почти не подвигается». Но 29 июля в газете «Накануне» появляется фельетон Булгакова «Самогонное озеро», где его герой заявляет: «А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, что от него небу станет жарко».
Об этом времени Булгаков позже так расскажет в «Записках покойника»: «Днем я старался об одном — как можно меньше истратить сил на свою подневольную работу... Подобно тому как нетерпеливый юноша ждет часа свидания, я ждал часа ночи. Проклятая квартира успокаивалась в это время. Я садился к столу...»
В конце августа Булгаков сообщил Ю. Слезкину, что закончил роман вчерне. Это чрезвычайно важное свидетельство: видимо, была завершена работа над самой ранней редакцией, структура и состав которой до сих пор остаются невыясненными. И тут же Булгаков добавил еще одну важную деталь о романе: «...но он еще не переписан, лежит грудой, над которой я много думаю. Кое- что исправлю. Лежнев начинает толстый ежемесячник „Россия' при участии наших и заграничных... По- видимому, Лежневу предстоит громадная издательско-редакторская будущность. Печататься „Россия' будет в Берлине... Во всяком случае, дело явно идет на оживление... в литературно-издательском мире».
И, как бы подводя итог проделанной работе, Булгаков записывает в дневнике 2 сентября: «Сегодня я с Катаевым ездил на дачу к Алексею Толстому (Иваньково)... Мысли его о литературе всегда правильны и метки, порой великолепны... И сейчас я слышу в себе, как взмывает моя мысль, и верю, что я неизмеримо сильнее как писатель всех, кого я ни знаю».
Это многозначительное высказывание Булгакова, конечно, не является каким-то мимолетным всплеском самонадеянности, оно проистекало из сопоставления результатов литературного творчества и оценки достоинств только что законченного романа. Кстати, когда позже Булгаков записал в автобиографии, что он работал над романом в течение года, то, по-видимому, имел в виду именно его раннюю редакцию.
И затем в течение полугода о романе в дневнике ничего не говорится, хотя о других событиях, в том числе и литературных, упоминается часто. И лишь 25 февраля 1924 г. появилась запись: «Сегодня вечером... я читал куски из „Белой гвардии'... По-видимому, и в этом кружке производило впечатление».
В этой записи есть одно важное словосочетание — «и в этом кружке», — указывающее на то, что чтение романа проводилось и в других местах. Известно, например, что Булгаков читал роман на квартире у своего друга Н. Лямина. А вот любопытные зарисовки В. Катаева: «...Булгаков читал нам свои вещи — уже не фельетоны, а отрывки из своего романа. Было даже удивительно, когда он в один прекрасный день сказал нам: „Знаете что, товарищи, я пишу роман и, если вы не возражаете, прочту вам несколько страничек'. И он прочитал нам несколько страниц очень хорошо написанного живого, острого полотна, которое потом постепенно превратилось в „Белую гвардию'...»
9 марта 1924 г. появилось следующее сообщение Ю. Слезкина в газете «Накануне»: «Роман „Белая гвардия' является первой частью трилогии и прочитан был автором в течение четырех вечеров в литературном кружке „Зеленая лампа'. Вещь эта охватывает период 1918—1919 гг., гетманщину и петлюровщину до появления в Киеве Красной Армии... Мелкие недочеты, отмеченные некоторыми, бледнеют перед несомненными достоинствами этого романа, являющегося первой попыткой создания великой эпопеи современности».
12 апреля Булгаков заключает договор с редактором журнала «Россия» И. Лежневым на издание «Белой гвардии». Запись в дневнике 25 июля 1924 г.: «...днем позвонил Лежневу по телефону, узнал, что с Каганским (издатель „России'. —
Роман «Белая гвардия» вышел в свет в журнале «Россия» в начале 1925 г. в четвертом и пятом номерах. Последняя часть романа не была опубликована, так как журнал был закрыт.
Как дальше развивались события? О них поведал Булгаков в «Записках покойника»: «Тогда я сел в трамвай и долго ехал... Приехал туда, где жил Рудольфи (прототип И. Лежнева. —
— Рудольфи дома?
Старичок посмотрел на носки своих ночных туфель и ответил:
— Нету его.
На мои вопросы — куда он девался, когда будет, и даже на нелепый вопрос, почему замок висит на „Бюро', старичок как-то мялся, осведомился, кто я таков. Я объяснил все, даже про роман рассказал. Тогда старичок сказал:
— Он уехал в Америку неделю тому назад...»
Булгаков с опаской ждал реакцию прессы на роман. Но ее почти не
