все более осознавая его физическую притягательность. Он всегда был в ее душе ив мыслях.
И теперь, когда Ли почти уверила себя, что пережила свое детское увлечение, все возвращается на круги своя! Как будто и не было этого душевного спокойствия и долгих лет без него…
Ли бессильно застонала, вдруг поняв, что с ней происходит. Слишком давно все это тянется, слишком она увязла в этой паутине, чтобы обрести спасение. Она больна, и эта болезнь тянется уже несколько лет, превратившись в хроническую. Она неизлечима и называется «любовь». Просто со временем Ли научилась так искусно скрывать свои чувства — даже от себя самой! — загонять их вглубь, что ее внешняя бесстрастность, холодность и невозмутимость оказались настолько обманчивыми, что иногда ее считали «ледышкой». Однако возвращение в ее жизнь Ральфа оказалось тем «землетрясением», которое всколыхнуло душу Ли и обнажило давно скрываемую ею даже от самой себя правду.
4
Ральф навестил Ли на следующее утро. У него появился прекрасный повод, чтобы заглянуть к ней: узнать, как она справляется с новыми обязанноетями. Он был поражен тому, как быстро Ли освоила новую программу. Сначала она смущалась, но потом, увлекшись, начала рассказывать о своих открытиях. Ральф, улыбаясь, слушал ее, и только спустя несколько мгновений Ли заметила, что он как-то странно смотрит на нее. На лице Ральфа было такое отсутствующее выражение, словно он ушел в свои мысли, решая какую-то сложную внутреннюю проблему. Ли умолкла на полуслове и вопросительно посмотрела на Ральфа.
— Что-то не так?
Он мгновенно опомнился, его взгляд просветлел, а со лба исчезли тонкие морщинки.
— Прости, немного задумался. Ты здорово освоилась.
Щеки Ли чуть порозовели от этой похвалы.
— Многое мне еще непонятно.
— Думаю, что кое в чем могу тебе помочь.
Ральф переставил свой стул, и Ли не успела опомниться, как он сидел так близко к ней, что их тела соприкасались. Она хотела отодвинуться, но не решилась. В конце концов, Ральф решил просто преподать ей урок работы на компьютере, а она шарахается от него, как от чумного.
Пальцы Ральфа так же— легко, как совсем недавно пальцы Аурелио, запорхали по клавишам, и Ли замерла в восхищении, сразу забыв о всех своих страхах. Она вытянула шею, стараясь не упустить ни одного движения, и даже осмеливалась просить его повторить то, что казалось непонятным, еще раз. Это совместное освоение машины вселило в Ли какую-то веселую возбужденность, которая мгновенно погасла, лишь она опять заметила обращенный на нее. взгляд Ральфа, ставший тяжелым и горячим. Ли опомнилась, поймав себя на том, что находится слишком близко к нему, и поспешно отодвинулась.
— Сразу видна рука мастера… — неловко пошутила она.
— Знать компьютер и разбираться почти во всем, что творится в моей фирме, моя первейшая обязанность. Так что не стоит удивляться моему совершенному владению компьютером. — Губы Ральфа скривились в подобии улыбки, но напряжение на этот раз не отпустило его столь быстро.
— Конечно. Несмотря на всю вашу скромность, огромное вам спасибо за консультацию, вы мне здорово помогли.
— Марко едет через два дня, — напомнил он ей о своем обещании, и опять резкая смена темы заставила ее беспомощно смутиться. — Я думаю, что ты захочешь сопровождать бабушку в больницу.
— Если можно.
— Конечно, можно. Ты могла бы и не сомневаться в положительном ответе. Марко заедет за вами очень рано, часов в шесть.
— Спасибо, сеньор Ральф, я отработаю этот день.
— Не стоит, Ли.
— Я отработаю… — упрямо заявила она, и Ральф коротко кивнул, словно говоря: «Как хочешь».
— А Марко?.. — вдруг спросила она и едва не застонала от досады. Кто дернул ее за язык!
— Что Марко?
Ли тяжело сглотнула, но отступать было поздно: Ральф ждал ответа.
— Марко не похож на простого водителя.
— С чего ты взяла? — удивился он.
— Он так странно ходит, словно боится нападения. И его взгляд, всегда настороженный… — Ли вдруг пронзила догадка. — Он ваш телохранитель?
Ральф долго рассматривал ее.
— Вроде того, — наконец соизволил он внести некоторую ясность. — Ты очень наблюдательна, Ли.
— Мы все в провинции такие. Здесь очень мало новых людей и новостей… А вам угрожает опасность?
— Нет, но в нашем кругу принято подстраховываться. Кроме того, Марко действительно прекрасный водитель. Ладно, мне пора.
Он бросил на Ли последний взгляд, поднялся и вышел из кабинета, оставив в ее душе беспокойство и ощущение, что что-то произошло. Ее сердце то билось частыми толчками, то непонятно замирало.
Вечером Ли долго не могла уснуть, вспоминая в мельчайших подробностях выражение лица Ральфа, его запах и ощущение тепла, исходящее от сильного тела. Вспоминая о длинных пальцах, с легкостью «порабощающих» капризную машину, она почувствовала, что в животе словно порхают сотни бабочек. Ли улыбнулась и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок. Завтра она приедет на ранчо и вновь увидит Ральфа, будет с ним рядом. Ли не думала больше ни о чем, не забегая в своих мечтаниях дальше чем в «завтра», но и эти мысли будоражили ее душу. Он жила сегодняшним днем, не думая о том, что может произойти «потом».
На следующее утро Ральф снова пришел и принес пачку бумаг, необходимых для учета. Это был довольно примитивный повод увидеться, ведь бумаги ей всегда приносила Фернанда Пилар, но Ли даже не задумалась об этом. Она потеряла всякую осторожность и просто упивалась тем, что видит Ральфа.
Отдав Ли бумаги, он завел разговор «ни о чем», который вдруг превратился в красочный рассказ о годах его учебы. Ли слушала с восторгом, позабыв обо всем. В эти два дня он стала стремительно утрачивать связь — с действительностью, погружаясь в пьянящее чувство влюбленности, просто наслаждаясь присутствием Ральфа. Она и не заметила, как за разговором он осторожно, но настойчиво выуживал у нее сведения о ее семье и жизни.
— Тебе ведь было очень тяжело, когда твои родители погибли?
— Да… Но я так плохо помню то время, мне было всего семь, а Сэму пятнадцать. Я почти не помню маминого лица. Смотрю на фотографию, а в голове никаких воспоминаний. Ваш отец, сеньор Гарсиа, тогда все взял на себя. Иначе мы бы просто не выжили. — Ли грустно улыбнулась. — Вы же помните, что я всегда была в вашем доме. Наверное, это было необычно, но мне тогда все казалось в порядке вещей. Иногда я думала, что было бы, если бы дед не захотел оставить Англию и отправиться на поиски лучшей доли. Я даже как-то высказала это бабушке, но она только улыбнулась и сказала, что Уильям не был бы собой, если бы в нем не горел этот пожирающий авантюрный дух. Именно за это она его и любила… Мой отец был копией деда и не испытал ни грана дискомфорта, забрав жену и маленьких детей и отправляясь «в никуда». Они с дедом свято верили, что обретут свой «рай».
— А в Англии твой дед был?..
— Фермером. Но Англия для него казалась слишком предсказуемой и цивилизованной, там не было «размаха». Поэтому он продал землю своему младшему сыну, мое, му дяде Джону, за чисто номинальную цену. Потому что в случае оформления дарственной пришлось бы заплатить огромные налоги. Денег едва хватило на то, чтобы переехать и обустроиться, но папа и дедушка не унывали. Они были здоровыми мужчинами, полными сил и энергии, а руки у них были поистине золотыми. Они взяли в аренду часть земли у сеньора Гарсиа и стали строить свой «рай». У них это здорово получалось… Счастливая жизнь закончилась в тот момент, когда наша семья получила приглашение на свадьбу. Женился младший сын дедушки Джон.
