волосам. — Там все совсем не так, в этих письмах… Совсем не так, как я себе представляла… Я узнала о том, что Джэсон мне не отец в пятнадцать лет. Я нечаянно подслушала их разговор с мамой. Сказать, что я была в шоке — это не сказать ничего. Я попыталась поговорить с мамой, но она едва не впала в истерику и заявила, что ей неприятно ворошить прошлое! Но, если мне интересно, она с моим отцом разошлась, едва мне исполнилось два года, а брак с Патриком был самой большой ошибкой в ее жизни… А я не хочу быть плодом… какой-то ошибки!
Губы Рональда тронула едва заметная улыбка.
— Ты вовсе не плод ошибки. Эти слова Джил произнесла потому, что она не хотела признавать собственные промахи и видеть ситуацию в правильном свете. Они с Патриком любили друг друга, когда поженились. Но потом, когда Джил поняла, что хотела вовсе не этого, она стала разочаровываться. И решила, что все это было сплошным недоразумением. Она просто оказалась слабой и не захотела этого принять и понять.
— Я понимаю, — с горечью произнесла Оливия и взглянула Рональду в глаза. За один такой взгляд он был готов достать для нее Луну с неба… Если Оливия этого захочет после того, как он откроет ей всю правду. — Спасибо тебе.
— Это еще не все, — с трудом выдавил Рональд. — Когда Патрик искал тебя… то есть когда ему пришлось…
— Нанять детективов. Я знаю.
— Знаешь? — изумился он. Оливия кивнула.
— Карлос постарался на славу. Кроме писем в сумке, которую он мне привез, были отчеты детективов. Я не смогла удержаться и не прочесть. И потом ты дал мне карт-бланш, когда предложил разобраться самой, — словно оправдываясь, сказала Оливия. Рональд погладил ее по плечу, давая понять, что все в порядке. Оливия, вздохнув, продолжила: — Мой отец потратил массу времени, сил и средств, чтобы найти нас с мамой. А когда нашел, то оказалось, что у Джил уже другая семья, ребенок, а я считаю Джэсона своим отцом. И Патрик решил ничего не разрушать и не вмешиваться. Даже не представляю, что он тогда чувствовал…
— Оливия, я должен тебе кое-что сказать. Письмо за Патрика я написал не только под влиянием момента или эмоций.
— Под воздействием алкоголя?
Рональд откинулся на подушку и некоторое время изучал потолок.
— И это тоже. А еще… Еще я видел тебя…
— Видел меня? Ты хочешь сказать, что видел мои детские фотографии из отчета детектива?
— Нет, вот эти. — Рональд дотянулся до ночного столика и вытащил из ящика два снимка. На одном Оливия была снята на благотворительном балу, имевшем место быть года четыре назад, а на другом ее запечатлели с Мелом на какой-то вечеринке. — Признаюсь, что в тот вечер, когда я это увидел, я здорово набрался. Но это вовсе не объясняет, почему я испытал яростное желание придушить этого лощеного сукиного сына голыми руками. — Рональд говорил и видел, как глаза Оливии делаются все больше и больше, но остановиться уже не мог. — Я почти не помню, как писал и что писал. Помню, только одно: я страстно желал, чтобы ты не выходила замуж и приехала сюда. Ко мне…
— Но твои обвинения… твое отношение ко мне… — заикаясь, пролепетала она.
— Когда ты все-таки приехала, я испугался. Испугался своих чувств и того, что ты окажешься вовсе не такой, какой я тебя представлял. Но ты оказалась именно такой.
Для пущего эффекта своих слов Рональд решил подтвердить свои слова весьма красноречивыми действиями и принялся покрывать лицо Оливии легкими поцелуями. Как раз на этом они закончили в прошлый раз. Но теперь он жаждал довести дело до логического завершения.
— Ты станешь моей женой, Оливия?
— Наверное, я должна так поступить во имя вселенского человеколюбия, — промурлыкала она, возвращая Рональду поцелуи.
— Угу, — пробормотал он. — Потому что без тебя я только наполовину человек.
— Даррелл, перестань заковыристо выражаться и просто скажи, что я твоя половинка!
— Ты читаешь мои мысли.
— Мне нужно будет сообщить маме, — озабоченно сказала Оливия.
— Это так сложно?
— В любом случае, это не просто. Я перепробовала все темы, откладывая свое возвращение из Европы: о, какие достопримечательности в Испании! какие магазины в Париже! немцы слишком педантичны и предсказуемы, чтобы мне еще раз когда-нибудь захотелось побывать в Германии… К тому же в последнем телефонном разговоре Эштон намекнул мне, что мама что-то стала подозревать. Поэтому я ума не приложу, как мне выпутаться из этой немыслимой ситуации…
— Да, будет нелегко. Но могу предложить более действенный способ забыть о неприятностях… Мы и так слишком много и долго говорим.
— Что ты делаешь? — пробормотала Оливия.
— Выполняю свое обещание.
Совершенно нечаянно она взглянул на часы и ужаснулась.
— О, Даррелл, нет! Не сейчас! — Оливия принялась поспешно выпутываться из его объятий и одеяла.
Рональд не успел ничего сказать, как в комнату без стука вошел Карлос. Оливия застыла и стала пунцовой.
— Вижу, что наш больной стремительно идет на поправку! — прогудел Карлос.
— Проваливай, Карлос, — прорычал Рональд.
— Не раньше, чем вы озвучите свои намерения по отношению к сеньорите.
— У меня самые серьезные намерения по отношению к этой несносной сеньорите. И если ты уберешься, то я…
— О, вы оба невыносимы и я отказываюсь это выслушивать! — завопила Оливия, вывернулась из рук Рональда и вскочила с кровати. — Карлос, тебе не о чем беспокоиться. Но… пользуясь тем, что ты здесь и Рональд уже проснулся, могу я узнать, что ты имел в виду, когда говорил об «оконченной битве»? Теперь ты можешь открыть страшную тайну?
— Альварес мертв.
— Что?! — в один голос воскликнули Оливия и Рональд.
— Вы, сеньор Даррелл ранили его, но рана была легкой. Он погиб в автомобильной аварии, не справился с управлением. Он был пьян.
Рональд рухнул на подушки и тусклым голосом проговорил:
— Наверное, пытался заглушить боль.
Оливия все поняла. Несмотря на то, сколько бед причинил Альварес, его гибель тяжким грузом легла на сердце Рональда.
— Или напился с горя, что не удалось тебя подстрелить! — выпалила она, и оба мужчины изумленно на нее уставились. — Не смей себя винить в его смерти, негодяй получил по заслугам! Не думай больше об этом!
Карлос восхищенно прищелкнул языком, а на губах Рональда появилась слабая улыбка.
— Не буду, — пообещал он.
— Ох, сеньорита, совсем забыл, — спохватился Карлос. — Я ведь пришел сказать, что вас ждут в гостиной.
— Кто? — удивилась Оливия.
— Это сюрприз.
Патрик! — решила Оливия и выбежала из комнаты. Он все-таки исполнил свою угрозу и сбежал из больницы!
Но Оливия ошиблась. В гостиной ее ждали мать и брат. Эштон стоял за спиной матери и, пользуясь этим, жестами пытался показать сестре, как ужасно обстоят дела.
— Мама?!
— Эштон, перестань гримасничать за моей спиной. Оливия, я хочу знать, что здесь происходит. —
