увидеть стены Пантикапея. Она умерла в Феодосии, как я слышал, отравленная одною из своих скифских рабынь. Я приказал доставить ее сына во дворец. Тогда Савмаку было семь лет. Решив дать ему эллинское образование, я приставил к нему учителей. Но они не могли с ним справиться. Он стрелял из пращи камешками для счета, а стиль превратил в наконечник для самодельной стрелы. Грамматику Эвполиону, прибывшему по моему приглашению из Гераклеи, он прокусил ухо. Пришлось предоставить его самому себе. Слишком в нем сильна скифская кровь. Савмак скачет так, словно родился на коне. Ни один из моих стрелков не может состязаться с ним в меткости…
– Вот обрадуется Моаферн, когда узнает об этом! – воскликнул Диофант.
– Обрадуется? – удивился Перисад. – Что ему до меткости моего скифа?
– У персов – а Моаферн перс по происхождению и духу – в старину дети обучались лишь верховой езде, стрельбе из лука и правдивости. Не знаю, как в отношении последней, в первых двух Митридат получит наставника, которым мог бы гордиться сам Кир.
– Но почему ты думаешь, что Митридат захочет брать уроки у Савмака?
– Я в этом уверен, – сказал Диофант, – так же как в том, что они будут друзьями. Остальное я возьму на себя.
– Что ж! Пусть тебе помогают боги! Я могу лишь тебе дать один совет. Старайся держаться в тени. Пусть думают, что ты приехал для написания истории Боспора и тебя ничего не интересует, кроме древних преданий и старинных свитков. Тогда тебе будет легче завершить воспитание Митридата, а мне защитить его от коварства врагов.
– О чем ты говоришь? Ведь выбирая Пантикапей, я полагал, что здесь царь будет в полной безопасности. Такого же мнения придерживается Моаферн.
– Вы ошибаетесь. Если Митридату и удалось на время скрыться от старых недругов, здесь у него появятся новые. Среди моих подданных немало тех, кто сочувствует римлянам. Не менее опасны те, кто возлагает надежды на победу Палака. И для тех и для других Митридат представляет опасность. Пусть твои слуги будут на страже.
– Ты говоришь о близнецах?
– Да! Но их нужно разделить, чтобы не привлекать внимания толпы. Пусть один останется здесь. Другого я отправлю в Фанагорию.
– Это хорошая мысль! – сказал Диофант,
ДЕНЬГИ ВПЕРЕД
Незнакомец небольшими шажками прохаживался в пространстве, образованном колоннами. Это был человек лет сорока, плотный, с бритым лицом и мясистым багровым носом. Край небрежно заброшенной за плечо тоги волочился по каменному полу.
Ариарат показался из-за алтаря. При его появлении незнакомец остановился и сжал подбородок в кулаке таким образом, что нижняя толстая губа легла на согнутый указательный палец.
Этот жест был воспринят как условный знак. Во всяком случае, жрец также сдавил кулачком свою бородку.
В такой странной позе оба стояли не шевелясь несколько мгновений. Первым нарушил неподвижность Ариарат. Отведя руку от лица, он положил пальцы в почтительно протянутую ему широкую ладонь незнакомца. Это было обычным приветствием, принятым среди паломников храма Кибелы.
Не спуская настороженного взгляда с незнакомца, жрец сказал:
– Судя по табличкам, которые мною получены, тебя направил Маний Аквилий Старший.
Бритолицый кивнул головой. При этом глаза его загадочно блеснули.
– Мой друг и покровитель пишет, – продолжал жрец, – что ты известен повсюду как человек отважный и умеющий хранить тайны. Будто бы ты не раз выполнял его поручения.
– Было дело, – вырвалось у посетителя.
– Но почему я впервые слышу твое имя? Среди знакомых имен знатных римских родов мне не встречались Харонии.
Незнакомец захохотал. Смех у него был густым и раскатистым.
– Ха-ха-ха! Ну и насмешил! Он нарек меня Харонием! Ха-ха!
Ариарат отступил на шаг.
– Так ты не Луций Хароний Приск? Консуляр пишет не о тебе?
– Я – папа Харон! – гоготал пират. – Сыночки мои повсюду – и на скамьях для гребцов, и на рудниках, и в богатых домах, да и у тебя в храме. Римлянин боится длинных языков. Вот он и приказал мне сбрить бороду и облачиться в этот наряд.
Ариарат не мог скрыть радости. Губы его вытянулись в удовлетворенную улыбку. Наконец-то нашелся человек, который положит конец затеям Моаферна. Жрец был уверен в том, что бегство Митридата дело его рук. Скрываясь где-то в Синопе, этот беглый мятежник подготавливает возвращение Митридата и свержение Лаодики.
Пират сжал кулаком подбородок. На этот раз это означало, что он намерен перейти к делу.
– Маний Аквилий сказал, что деньги я получу от тебя. Ты знаешь, сколько стоит борода Харона?
– Я заплачу за каждый волосок, как только станет известно…
– Не выйдет! – перебил пират. – В моем храме тот же закон, что и в твоем: деньги вперед!
– Пусть будет так! – сказал жрец с поспешностью. – Только сумеешь ли ты замести свой след?
– Не беспокойся! Все сделают мои помощники.
