Машина остановилась у обочины дороги. Миколай зажег свет в кабине, и Альберт внимательно, то и дело слюнявя указательный палец, пересчитал банкноты.
– Ну вот… – вздохнул он, ставя свою подпись на клочке бумаги.
Потом осмотрел со всех сторон тонкий конверт с письмом от прелата. Прочитал адрес. Свистнул.
– Ты знаешь, кто такие эти камедулы?
– Не знаю, терпеть не могу церковников.
– Это самый суровый монашеский орден. Они дают обет молчания. Ни слова за всю жизнь, представляешь себе!
– Ты приехал сюда из Англии, чтобы найти «хрустальное зеркало». Кажется, в монастыре есть несколько книг шестнадцатого века, какие-то дневники того времени. Впрочем, я в этом не разбираюсь. Хочу тебя только предупредить. В этом монастыре, должно быть, не все чисто: прелат с большой неохотой приготовил для тебя это рекомендательное письмо.
Миколай погасил лампочку в кабине, выключил фары.
– Ты помнишь, кто прикончил штаб Перкуна? – тихо спросил Альберт.
– «Ночной Лелек».
– Теперь он работает швейцаром в здешней гостинице.
– Ну и что?
– Он меня узнал.
– Боишься?
– Не валяй дурака! – разозлился Альберт. – Я не хочу, чтобы меня нашли, как Куртмана. Конечно, боюсь. Он узнал меня, понимаешь? Достаточно ему сболтнуть об этом хотя бы в уездном УБ – и конец!
– Преувеличиваешь, – зевнул Миколай.
– Ты хотел бы влезть в мою шкуру? Преувеличиваю! И все-таки «Лелек» должен исчезнуть. Еще
сегодня ночью. Сделаешь так, чтобы его здесь не было. Это приказ, понимаешь?
– Ну, если приказ…
Помолчали. Миколай положил руку на плечо Альберту. Тот ответил ему улыбкой, которую Миколай вряд ли мог заметить. Но, несмотря на темноту, Альберту казалось, что он очень ясно видит лицо Миколая. Такое близкое, симпатичное лицо с девичьим нежным румянцем на щеках. Он был на пятнадцать лет старше Миколая и относился к нему, как к младшему брату.
– Боюсь, – неожиданно произнес Альберт.
– Смерть не страшна. Это такая узкая полоска тени, я читал где-то. Переступаешь через полоску – и оказываешься в совершенно ином мире. И тебе абсолютно все равно, что с тобой было прежде.
– Не думал, что ты верующий.
– Я не верующий, просто так легче.
– Я видел убитого Куртмана. Он лежал в лесу на узенькой тропинке. Когда мы подошли, кто-то крикнул: «Он еще жив!» Но это шевелилась черная плотная масса муравьев. Они выедали глаза, язык, губы… Вот чего я боюсь, Миколай!
Автомобиль тронулся, направляясь к городу. Ехали медленно. Альберт и Миколай все никак не могли наговориться.
– Как мы и условились, я буду проезжать через мост каждый нечетный день, – говорил Миколай. – Если ты дважды не явишься, начну тебя искать. Где?
– Я поселился в пансионате вдовы Рачинской. Через несколько дней поеду в Домброво, в монастырь. До этого нанесу визит учителю Рамузу. Он должен многое знать об истории «хрустального зеркала». В свое время он написал научное исследование о Джоне Ди и Эдварде Келли.
Миколай резко крутанул баранку, нажал тормоз. Машина свернула к самой обочине.
– Черт возьми, – разозлился он не на шутку. – Теперь ты от меня не отвертишься. Раз уж я должен с тобой работать, расскажи мне хотя бы об этих английских магах. Развяжи, наконец, язык, старина.
– На польском троне сидел тогда Стефан Баторий, – усталым голосом начал Альберт. – Это был период, когда, как пишут историки, блеск его военной славы постепенно начинал меркнуть. Во все возрастающей мощи короля магнаты и шляхта видели угрозу для своих свобод и привилегий. Опасались, как бы Баторий не положил конец «драгоценным свободам» и не стал королем-самодержцем. Изменой, заговорами, обманом старались ослабить власть короля. Был раскрыт заговор Самуэля Зборовского. Батория пытались убить во время пира на свадьбе Гризельды с Замойским, заговорщики поджидали короля в Неполомицкой чащобе, охотились за ним, когда он ездил в Гродно. Гнев охватывал Батория.
– Ты хотел рассказать о магах и ангелах, – заметил Миколай.
– Страна кишела турецкими и московскими шпионами. Заговоры, смуты внутри страны, а вокруг – несколько сильных государств, готовых в любой момент броситься на Польшу и растащить ее на части. Таково было политическое положение, когда в один из зимних дней прибыли в Польшу два величайших по тому времени астролога и алхимика, два магистра черной магии, англичане Джон Ди и Эдвард Келли. Что привело их в Польшу? Уже сам факт их прибытия настораживает. И я, пожалуй, недалеко отойду от истины, если скажу, что их путешествие связано с той невеселой ситуацией, в какой оказался король, и сведениями о готовящемся покушении на него. Это предположение подтверждается еще одним фактом. Вместе с магами вернулся в Польшу Ольбрахт Ласский, воевода Серадский.
Ловкий придворный, искушенный в интригах политик, авантюрист, гуляка, военачальник. Великолепный оратор, ловелас, алхимик. Таков был Ольбрахт Ласский, самый серьезный противник короля, претендовавший на польский трон. Примирившись с Баторием, он возвращался из Англии в обществе двух специалистов по черной магии. С какой целью он взял их с собой? Против кого намеревался использовать их таинственные познания и страшных духов, появлявшихся по первому требованию Ди на хрустальном зеркале, оправленном в золотую раму? Магистр Ди никогда не расставался с этим зеркалом и со специальным «священным» столом, который был сделан по желанию архангела Гавриила.
– Наконец будет что-то и об ангелах! – вздохнул Миколай.
– Нет, не будет. На сегодня хватит, – буркнул Альберт.
Он вдруг показался самому себе ужасно смешным с этой удивительной историей, рассказываемой, может быть, за час до смерти. Его охватило странное, неведомое прежде чувство. Он был, как Эдвард Келли, чьим-то медиумом. И, как в кошмарном сне, будущее приоткрыло перед ним свои тайны: он увидел горы трупов, и он, именно он, был виновником гибели этих людей.
– Отвези меня в город, Миколай. Я устал, – тихо попросил Альберт.
Ему открыла хозяйка. Несмотря на поздний час, она еще была одета. В гостиной горел свет, на столике стояли две недопитые чашки кофе.
– Вы ходили на свидание, правда? А ведь вы приехали такой усталый, измученный…
– Я спал несколько часов, проснулся с ужасной головной болью. Самое лучшее в таких случаях – пройтись по воздуху. Свидание? Боже мой, я, пожалуй, староват для этого…
– Вы шутите? Такой интересный мужчина! – шумно запротестовала Рачинская и после короткой паузы добавила: – Садитесь. В кухне осталось еще немного горячего кофе. Вы меня разочаровали. Я вынуждена была занимать архитектора беседой.
– Это тяжелая обязанность? Она прижала пальцы к вискам.
– Я боюсь его.
И, прежде чем Альберт успел удивиться, Рачинская выбежала из комнаты. Вернулась она с молочником и чистой чашкой. Уже от самой двери заговорила громко и быстро, давая ему понять, что следует забыть неосторожно вырвавшееся у нее признание.
– Наш архитектор рассказал мне интересную новость. Говорят, что вчера утром в лесу, близ монастыря в Домброво, органы безопасности нашли парашют английского производства.
– Диверсант?
– Откуда я знаю?! Возможно, какой-нибудь связной к Роките. Или агент. Кажется, неподалеку от города хотели строить большую фабрику. Вы слышали о Роките?
– Немного.
– Командир лесного отряда. Три четверти нашего уезда занимают леса. Когда командиром был Перкун, там, говорят, скрывалось тысяч десять. Вы, наверное, читали в газетах о процессе штаба Перкуна?
