разыгрываете? – как бы нехотя спросил он.
– А я вам что, мешаю?
– Нет. Развлекайтесь на здоровье. Генрик перевел разговор на другую тему:
– Пани Бутылло – очень красивая женщина. Кто знает, не было ли у нее какого-нибудь друга, помимо Бутылло?
– У нее есть любовник. И человек этот не может представить удовлетворительное алиби. Поэтому я и приехал к пани Бутылло. Она должна мне кое-что объяснить.
– Что за человек, кто он?
– Полегче, редактор. Он женат, и у него двое детей. Милиция в таких случаях обязана не разглашать тайну. Пока он не будет арестован.
– Вы его арестуете?
– Приказ об аресте у меня в кармане. Его судьба зависит от того, как пани Бутылло ответит на мои вопросы. Как видите, я сообщил вам массу сведений. – И усмехнулся злорадно, ибо, по сути дела, он не сообщил ничего. Внезапно лицо его посуровело. – Когда я был здесь в прошлый раз, коврик у шкафа лежал, мне кажется, иначе, – указал он носком ботинка.
Генрик пропустил его замечание мимо ушей.
– Вы совершенно неосновательно видите во мне своего конкурента, я не собираюсь сделаться детективом-любителем и разыскивать убийцу пана Бутылло. Просто я хочу выяснить историю трости и сделать из этого газетную статью. Я полагал, что пани Бутылло сможет оказать мне большую помощь, чем кто-либо иной. Вчера днем она пришла в редакцию, хотела узнать, о чем я разговаривал с ее мужем, потому что после нашего разговора он отказался идти с ней в театр и уехал на машине в Лодзь. Я решил воспользоваться случаем и выудить у нее кое-какие нужные мне факты. Она предложила поехать в ее машине и поговорить в дороге. Похоже было, будто она знает, кто убил ее мужа.
– Э-э, – махнул рукой Пакула. – Подумаешь, секрет! Это – дело рук ее любовника. Она, наверное, думала, будто вы приехали к ее мужу и сообщили ему о том, что у нее, пани Бутылло, есть любовник. Бутылло сейчас же сел в машину и поехал к нему. Между ними произошла ссора. Бутылло вернулся домой. Любовник приехал следом за ним и убил его. А в общем… – он махнул рукой, – …сейчас мы все узнаем. У нее самой. – Неожиданно он нагнулся и сдвинул коврик перед шкафом. – А может, уже ничего не узнаем, – пробурчал он.
Под ковром чернело пятно засохшей крови. Стараясь не наступить на пятно, Пакула отворил шкаф. Они увидели висящие на вешалках пальто. Из-под пальто виднелись голые ноги. Пакула раздвинул пальто. Они увидели локоны изумительных белокурых волос пани Бутылло. Голова ее была запрокинута как-то неестественно и страшно, лицо оставалось в тени.
– Мертва, – тихо произнес Пакула. Он сделал шаг назад, пальто снова сомкнулись, и остались видны только голые ноги, отливавшие восковой желтизной.
– Так, значит, она… здесь?.. Всю ночь?.. А я спал… Поручик кивнул.
– Что будем делать? – спросил Генрик. Пакула не ответил.
– Может, сбегать позвонить в милицию? Следователь испытующе взглянул на Генрика.
– Нет. Вам нельзя оставлять эту комнату.
– Тогда вы позвоните!
– Но мне тоже нельзя.
– Ну ладно, будем сидеть здесь, – сказал Генрик.
– Но сидеть просто так тоже нельзя.
В шкафу лежал труп женщины, а Пакула медлил, не приняв пока никакого решения. На его счастье, к дому Бутылло приближался какой-то человек.
– Я этого типа знаю, – сказал Генрик. – Его фамилия Скажинский. Позавчера я встретил его у сестры Рикерта. Он вроде бы тоже коллекционер.
Они услышали стук. Пакула открыл. В дверях стоял Скажинский.
– Вы к кому?
– Прошу прощения, я хотел узнать, где живет пан Гневковский. Мне сказали, что надо идти в этом направлении, но ваш дом уже последний…
– Вы прошли мимо. Гневковский живет в соседнем доме.
– Благодарю вас, – услышал Генрик голос Скажинского.
Взглянул через плечо Пакулы и увидел, как Скажинский двинулся в сторону калитки. Поручик крикнул ему вслед:
– Извините, пан, одну минутку! – Скажинский остановился. Пакула произнес:
– Я сотрудник милиции. Будьте так любезны, позвоните от Гневковского по номеру 004 и передайте, что поручик Пакула просит оперативную группу немедленно приехать к нему.
– Что-нибудь случилось? – забеспокоился Скажинский.
– Вы запомнили номер?
– Да-да, запомнил, – услужливо поддакнул Скажинский и быстро вышел на улицу.
Они вернулись в комнату.
– А у меня снова нет алиби, – вздохнул Генрик.
– Вот-вот, – не без иронии кивнул Пакула. – На этот раз у вас в самом деле нет алиби. Если говорить относительно предыдущего убийства, то девушка по имени Розанна подтвердила, что вы действительно были вместе.
– Вы разыскали ее! – обрадовался журналист.
– Я же вам говорил тогда, что это будет нетрудно сделать. Они присели. Генрик – в кресле, чтобы не видеть голых ног убитой, виднеющихся в шкафу. Пакула – на тахте, точно лицезреть это жуткое зрелище доставляло ему удовольствие. Начал разговор, который вскоре превратился в допрос, только без протокола. Генрик должен был подробно рассказать обо всем, что делал накануне. Он скрупулезно описал визит пани Бутылло к нему в редакцию, повторил содержание их разговоров в автомобиле и дома; сообщил о визите к Гневковскому и обо всем, что пережил потом.
– Я уверен, – закончил Генрик, – что медицинская экспертиза установит, что пани Бутылло была убита между девятью и половиной десятого, то есть в то время, когда я находился у Гневковского.
– Не требуйте от врачей невозможного. Врач может установить время убийства только приблизительно. А установить, была ли она убита без пяти девять или в тридцать пять десятого, пока, к сожалению, не в его силах. А для того, чтобы ударить ножом, сунуть тело в шкаф и прикрыть следы крови ковриком, не нужно и пяти минут.
– Вздор! Чепуха! – выкрикнул Генрик, вскакивая с кресла. – Я ее не убивал. Неужели я сидел бы здесь всю ночь…
Пакула пожал плечами.
– А я и не утверждаю, что убили вы. Но справедливости ради я должен заметить, что убийца не всегда покидает место преступления. Случается даже, он сам звонит в милицию. А кроме того, вы ведь не знали, что я явлюсь сюда сегодня утром.
Он встал. На дорожке в саду вновь показался Скажинский. Генрик и Пакула вышли ему навстречу. Скажинский очень вежливо поклонился журналисту, не смея спросить, что делает он здесь в обществе милиционера.
– Я позвонил. Обещали сейчас приехать. В самом деле что-нибудь случилось?
– Спасибо, что позвонили, – холодно поблагодарил Пакула. – Вы узнаете об этом из газет.
– Дело настолько серьезно?! – воскликнул Скажинский. Генрик счел нужным вмешаться:
– Газеты далеко не всегда пишут исключительно о серьезных делах. Кстати, – вспомнил он, – чем кончилась история с золоченой солонкой? Гневковский вам ее продал?
– Сказал, что должен еще подумать.
Пакула сделал рукой жест, отсылающий Генрика в дом. А поскольку Скажинский не выказывал намерения уйти, Пакула сказал ему что-то резкое и выпроводил его из сада Бутылло.
– Все следы затопчет, – сердито проворчал он, входя в комнату.
Генрик держал в руке трость. Пакула взглянул на него с неприязнью.
– Мы эту штуку у вас отберем.
