– Я не верю в преступления, которые нельзя раскрыть до конца.
– Да нет же, все раскрыто. Преступник найден. Только он убивал по чужому приказу. Такие приказы он ни разу не получал непосредственно. Больше того, Скажинский и не догадывался, что он лишь слепое орудие в чьих-то руках.
– Ничего не понимаю!
– Слушай меня внимательно, Розанна! Представь себе Юлию, красавицу, чуждую всяких сантиментов, стремящуюся к обеспеченной и праздной жизни. Генрик любит Юлию, но не может дать ей такую жизнь, о которой она мечтает. Он беспомощен, сентиментален, непрактичен. Генрик знает: ему никогда не заполучить Юлию, если у него не будет денег.
– Мне очень легко вообразить это, – язвительно заметила Розанна.
– Однажды во время ночного дежурства в типографии Генрик читает дневник доктора Крыжановского. По пути домой он замечает в витрине магазина палисандровую трость. Как ты догадываешься, она вызывает в нем ассоциацию с тросточкой Шуллера, о которой он только что читал.
– Вполне возможно, Генрик – способный журналист.
– Спасибо, Розанна. Он сразу почувствовал, что за тростью скрывается какая-то тайна. Генрик купил ее и немедленно отправился к магистру Рикерту. Я подчеркиваю: немедленно. И разговаривал там с настоящим Рикертом.
– Значит, ты врал, что никогда его не видел?
– Да. Не мог же я навлечь на себя подозрения! Рикерту я заявил прямо: «Скажите мне, как трость попала к вам, ибо мне известно, что прежде она принадлежала эсэсовцу Шуллеру».
– И что Рикерт?
– Он уклонился от ответа. Сказал, чтобы я пришел в другой раз. Он, мол, должен вспомнить, у кого ее купил. В то время Рикерт находился в стесненных денежных обстоятельствах. Трость он купил у Бутылло, но знал, что тот получил ее от Скажинского. А поскольку предметы, продаваемые Скажинским, неоднократно вызывали подозрение (помнишь историю с золотым блюдом?), Рикерт заподозрил, будто Скажинский – Шуллер. «Если это так, – подумал Рикерт, – то не мешает вытянуть из него немного денег, угрожая разоблачением».
– И ты ушел с пустыми руками?
– Это было мне на руку, – улыбнулся Генрик. – Беседуя с ним, я разгадал его замыслы. Я знал, что рано или поздно получу от него нужные мне сведения. В квартире Рикерта я заметил золоченую солонку, о которой шла речь в мемуарах Крыжановского. Я понял, что имею дело со спекулянтами, торгующими вещами невинно убитых людей, и решил отомстить Рикерту. За тысячу пятьсот злотых купил у него старинный серебряный нож. Побежал в типографию и вставил в текст воспоминаний слова о солонке Челлини и ноже Екатерины Медичи. У меня не было ни капли сомнения в том, что, прочтя газету, Рикерт с ума сойдет от злости. Продать за полторы тысячи вещь, стоящую в двадцать раз больше!
– Значит, таинственный Игрек – это ты?
– Да, Розанна. Пользуясь своей фальсификацией, я рассчитывал достать тридцать тысяч злотых для покупки автомобиля. Мне нужна была машина, потому что издевательствам Юлии не было конца.
– Встретив меня у кладбища, ты уже знал, что в тросточке штык?
– Яснее ясного, Розанна. Иначе я не ввязался бы в драку с человеком, который явно сильнее меня. Слушай дальше. Я никак не мог дождаться того момента, когда Рикерт явится ко мне и предложит выкупить нож. Пошел к нему сам и столкнулся с человеком, выдававшим себя за Рикерта. У меня сразу возникло подозрение, что Рикерт пытался кого-то шантажировать и был убит. Хотя Пакула и сегодня считает, будто Рикерт погиб во время катастрофы, я уверен: это было первое убийство Скажинского. Он отправился с Рикертом за город, там оглушил его, а потом поставил автомобиль поперек железнодорожного полотна.
– Выходит, что, когда мы вместе ходили к Рикерту, ездили на кладбище и когда я впервые пришла к тебе, ты все время лгал?
– Да, Розанна. Это было следствием моих житейских планов. Ты ломала себе голову из-за загадочного визита незнакомца в квартиру Рикерта, а я точно знал, что он искал там солонку и серебряный нож. Именно в тот день газета напечатала фальсифицированные мною воспоминания. Бутылло узнал о подлинной ценности ножа и солонки. Пользуясь смертью Рикерта, он попытался украсть их. На следующий день я навестил сестру Рикерта. Во что бы то пи стало мне нужно было узнать, не вел ли Рикерт деловых бумаг и если вел, не записал ли он мою фамилию. С чувством облегчения я увидел, что фигурирую в записках как Игрек. Только убедившись в этом, я пошел в милицию, а потом к Бутылло. Визит к Бутылло сыграл в моей жизни громадную роль.
– Не выдумывай. Я все время была рядом с тобой и не заметила в тебе никаких перемен.
– И все же в Генрике произошла перемена, Розанна. Вид старого, отвратительного Бутылло, обладателя красавицы жены, виллы и автомобиля, заставил журналиста взглянуть на жизнь другими глазами. Сентиментальный Генрик под влиянием вульгарной материалистки Юлии и спекулянта Рикерта подделывает текст воспоминаний. В этом пока еще есть зерно обаяния. Теперь он становится на преступный путь. Генрик знает страшную тайну. Он понял, что где-то притаился человек, готовый отправить на тот свет каждого, кто нападет на его след. Если выражаться фигурально, он очутился в положении человека, знающего, что в одной из комнат притаился преступник и что каждый вошедший в эту комнату погибнет. И журналист начинает советовать некоторым людям войти в ту комнату. Они следуют его совету не потому, что верят Генрику. Они руководствуются алчностью, желанием разбогатеть при помощи шантажа.
– Но ведь я все время была рядом с тобой, – упорствовала Розанна.
– Неправда. Помнишь, когда мы уходили от Бутылло, я вернулся за портсигаром?
– Но что это имеет общего с твоим рассказом?
– Тогда-то Генрик и решил подсунуть Шуллеру новую жертву. Бутылло должен погибнуть, ибо Генрик хочет получить тридцать тысяч за серебряный нож. Свой план он реализует с необычайной ловкостью. Он сообщает Бутылло, что у него есть серебряный нож, который он готов продать. Договаривается встретиться с Бутылло в Лодзи, у Старого кладбища, в семь часов вечера. Когда Бутылло проезжает мимо на машине, Генрик возвращается на виллу. Мы знаем, для чего.
А Бутылло, узнавший от Генрика о существовании записной книжки, спешит к сестре Рикерта. С разочарованием узнает там, что солонку приобрел его злейший враг Гневковский. Остается предложение Генрика. Тридцать тысяч для Бутылло небольшая сумма. Если удастся переправить нож за границу, на нем можно здорово заработать. Бутылло снимает с книжки нужную сумму, встречается с Генриком и получает от него нож. Возвращаясь к разговору о трости, Генрик упоминает имя Шуллера. Бутылло едет к Скажинскому и шантажирует его, требуя заплатить за молчание. Тот обещает собрать нужные деньги. Как он выполнил свое обещание, мы знаем. Смерть Бутылло обрадовала Генрика. Он получил тридцать тысяч, подлеца и негодяя настигло возмездие. Более того, Игреком считают Бутылло, поскольку нож найден у него.
К сожалению, вскоре все начинает усложняться. В редакцию приезжает пани Бутылло. Генрик опасается, что Бутылло поделился с ней своими планами покупки ножа. Тем самым ей подписан смертный приговор. Узнав от Пакулы, что эта женщина при виде мертвого любовника первым делом его обворовала, журналист только утверждается в своем решении. По совету Генрика пани Бутылло отправляется к человеку, которого она подозревает в убийстве мужа. Убийца творит свое черное дело. Кобылинский обнаруживает фальсификацию воспоминаний. Под угрозой разоблачения Генрик советует ему обратиться к людям, покупавшим вещи Икса. Скажинский арестован. Подделка мемуаров разоблачена. Но кто может доказать, что руку убийцы направлял Генрик? Нет, он вне подозрений. Полный печали и жалости, стоит он перед заколоченной дверью Бромберга, Бромберга, который не убивал Зазу.
– Что ты говоришь?! Бромберг не убивал Зазу?
– Он не только не убивал ее. Он никогда и в глаза не видел тросточку со штыком. Просто удивительно, с какой легкостью вы согласились, что палисандровая тросточка принадлежала Иосифу Очко и через Кохера попала в руки Бромберга. У Очко действительно была трость со штыком, но нет никаких доказательств, что именно ее купил Генрик в комиссионке. Неправда также и то, будто Бромберг был зятем адвоката Кохера. Это утверждал ротмистр в застольной беседе. Но мы же знаем: ротмистр – отчаянный враль. Ни в одном из судебных репортажей не упоминается, будто Бромберг был зятем Кохера.
– Но ведь Бромберг признался в убийстве Зазы!
– Да, только после того, как ему пообещали за это признание деньги. Ясно, как день: Зазу убил ее
