«Slipknot». Я часто смотрю на снимок, датированный первым осенним днем 1992 года. Строй первоклашек расположился на ступенях храма знаний. Озорные, радостные, излучающие тепло детские лица. Ныне они мутировали в опасных для общества шизофреников, конченых алкоголиков, измученных бытовой рутиной домохозяек. Символично, что я запечатлен на фотографии между двумя настоящими друзьями по жизни. С остальными давно не поддерживаю отношения. Просиживание штанов и юбок в одном классе — не повод для общения. Главное — совместные интересы, сопоставимый уровень культурно-социального развития. Леча и Вика, я горжусь вами!
Мы были глумливыми паяцами (я тоже читал Джека Керуака). Клали канцелярские кнопки на стулья учителям. На русской литературе учились сочинять едкие эпиграммы. Воровали на каждом уроке физики по задачнику Рымкевича, а в конце года возвращали их целыми стопками. Мы даже знали, кто такая Наталья Александровна Бонк.
Убежден, что нам повезло с педагогами. Учителя старой советской закалки не требовали десять баксов за дополнительный урок по алгебре. Химичка приобретала реагенты для практических занятий на свою нищенскую зарплату. Трудовик выменивал изготовленные учащимися швабры и скалки на дефицитные лобзики и ножовки по металлу. Нас учили педагоги по призванию. Сегодня метастазы неприемлемой Болонской системы разрослись в образовательной сфере до чудовищных размеров. Мы иногда платили за отдельные зачеты, нынешние студенты при модульной системе золотят длани преподавателей ежеквартально и оптом. Дорвавшееся до киноужастиков поколение уподобилось вампирам, высасывая литрами кровь из педагогов. Многие наши школьные учителя уже обрели погост.
Мы отличаемся от родителей тем, что оценили по достоинству культурные ценности прошлых поколений, недоступные ранее из-за железного занавеса. Наши отцы, к сожалению, не могли в молодости прочесть «Ham On Rye» Чарльза Буковски и «Voyage au bout de la nuit» Луи-Фердинанда Селина. Кто-нибудь до двухтысячных интересовался «Joy Division» и Яном Кёртисом, провозгласившим девиз современных хипстеров «Love will tear us apart»? Забавно слышать от отца, увидевшего в моих руках «Москва — Петушки» в твердом переплете просьбу «Дай почитать! Последний раз Веничка попадался мне в самиздате…». Наши родители играли наспех свадьбы между институтскими сессиями ради скорейшего получения государственного жилья для молодых специалистов. Современные молодожены синхронно с документами во дворцах бракосочетания подписывают кабальные договора ипотечного кредитования. Потом мантулят как проклятые на трех работах для выплат аннуитетных платежей не задумываясь о том, что жизнь в одночасье может трахнуть как Трахтенберга.
Ровно два года назад я выложил на udaff.com первый очерк «ГОВНОПОКОЛЕНИЕ». Написанный в пароксизме отчаяния крик души задел за живое сотни людей из разных уголков постсоветского пространства. С тех пор много талой воды утекло. Мы стали опутанными со всех сторон социальными сетями. Люди, живущие на одной лестничной клетке, общаются через «Одноклассники. ру»! До чего иногда ужасны достижения научно-технического прогресса при неправильном использовании!
На смену поколению «Pepsi» пришло поколение энергетических напитков «Jaguar» и «Burn». Появилась молодая шпана, что сметет нас с лица земли. Толпы прыщавых девиц в арафатках и анорексичных юношей в узких джинсах заполонили дворы мегаполисов. Мы вызванивали приятелей для прогулок по домашнему телефону и тайком от родителей слушали кассеты с ранними записями группы «Ленинград». Неофиты бродят по тёмным закоулкам с тремя мобильниками и слушают в МР3-плеере омерзительный коллектив «My Chemical Romance». Современные тинэйджеры в отличие от родителей уверенно произносят МВА как «эм би эй» и не путают с клеем ПВА. У них нет как таковых моральных устоев. Я знаю девушку, гордящуюся тридцатью пятью телесными контактами с мужчинами до наступления совершеннолетия. Доводилось видеть девятиклассницу, выпивавшую за час четыре литра «Жигулёвского» из пластиковой сиськи на пятнадцатиградусном морозе не стесняясь окружающих взрослых. Потом она серьезно простудила придатки, опорожняясь на ветру.
Большинство нынешних школьников и студентов хотят стать преуспевающими яппи. Карьера на первом месте, все остальное — третьестепенно. Перспектива материального достатка и социального статуса вскружила мириады светлых голов. Молодежь выросла с осознанием того, что все можно купить за деньги. В элитных заведениях ночные феи в лакированных прохарях не ведая того перепевают Janis Joplin:
«Oh lord won’t you buy me a Mercedes Benz». Красотки не дают за бутылку кефира и полбатона. Юной поросли не понять, что в бонтонном ресторане «Бунин» никогда не встретишь свою Галю Ганскую.
Посетители модных кафе обсуждают какого-то пидороватого Александра Рыбака, в жизни не видавшего рыболовецкого сейнера, и не знают кто такой Булат Окуджава. Одесские «ценители кинематографа» обожают фильмы Ингмара Бергмана, но не видели ни одной ленты Сергея Эйзенштейна, даже «Броненосец Потёмкин». Репродукция уорхоловской Мэрилин Монро считается «актуальной тенденцией». Сверстников, обладающих хорошим художественным вкусом, днём с огнем не сыщешь. Творцы хотят повторить Вудсток 69, а получается опять Арзамас-16.
Идеалы постсоветского детства давно развенчаны. Курт Кобейн сгнил в гробу, Чиччолина состарилась для пикантных сцен, Шварценнегер стал политиканствующим клоуном. Про судорожно дрыгавшуюся мартышку, пересадившую кожу с чужих ягодиц на свои скулы, писать противно.
Говнопоколение, хватит плести фенечки из разметанного мной бисера! Пускай ваши пролежни разверзнутся кровоточащими стигматами! Пускай ваша шагреневая кожа покроется псориазной коростой! Пускай ваши сердца разъест червоточина зависти! Вы заслужили адовы муки.
Чтобы издаваться на бумаге нужно быть пергидрольной блондинкой, рождающей жемчужины словесности вроде «Когда МНЕ стукнуло десять лет, МОЯ мама вызвала МЕНЯ на откровенный разговор». Или очкастым ботаником с лоснящимися жиром волосами, Куклачёвым от графомании, сочиняющим параноидальный бред про говорящих кошек и собак. Я так плохо писать не умею.
На свое сорокалетие Иосиф Бродский написал гениальный стих, заканчивающийся фразой «Но пока мне рот не забили глиной, из него будет раздаваться лишь благодарность». Я пока не знаю, что напишу на двадцатипятилетие. Зато наверняка соберу всех тех друзей и знакомых, кого трудно причислить к говнопоколению. Мы будем петь под гитару песни Высоцкого и говорить о жизни. Я не разучился дружить и любить. Стараюсь думать о завтрашнем дне, а не предаваться воспоминаниям о позавчерашнем.
Говнопоколение само себя просрало. Мне совершенно не жалко сверстников, засоривших мозги аспидной потребительской мутью. Погружайтесь на здоровье в пучину мещанского мракобесия. Надеюсь, что каждый прочитавший сей памфлет сделает соответствующие выводы. 25 это просто рубеж, и я к нему готов. Я отрекаюсь от своих прошлых снов. Я забываю обо всём. Я гашу свет…
По разные стороны баррикад
Слева бушевал океан зарождающегося нонконформизма. Справа расстилалась невозмутимая гладь мещанского благополучия. Так я и брел, спотыкаясь, узкой полоской земли между этими двумя океанами (с)
На Дерибасовской улице, в квартале между Екатерининской и Ришельевской, аккурат друг напротив друга расположились диаметрально противоположные по концепции и публике развлекательные заведения. Над магазинами «Tom Tailor» и «Baldinini» находится пафосный клуб «Vis-A-Vis» с яркой неоновой вывеской, бритоголовыми охранниками в костюмах и танцующими в теплое время года на балконах go-go dancers в бикини. Поднявшись на второй этаж и преодолев фэйсконтроль вы можете лицезреть высокие потолки и роскошные стулья красного дерева с мягкой обивкой. На широких золотистых диванах расслабляются высокомерные дамочки в бутиковых тряпках. Юницы с искусственным загаром листают глянцевые журналы. Жрицы продажной любви потягивают самбуку через трубочку и косятся на плазменные телевизоры с каналом «Fashion» сквозь солнцезащитные очки «Escada». Клуб высокой культуры быта «Шкаф» незаметен с улицы. Для попадания внутрь нужно миновать проходную управления экологической безопасности с осоловелой вахтершей и вечно голодной собачонкой, обогнуть лифт и спустится в подвал по узкой лестнице.
