отложений. Мертвые листья тоторы и корневища способствуют более быстрому росту отложений. Другое подводное растение, таваи (Polygonum acuminatum), также способствовало этому процессу.
Эти отложения – то есть наносной ил, формировались в основном из водорослей, или берегового наносного ила и торфа, основой которого служили растения большего размера. Они стали хорошо читаемой книгой, страницы которой достоверно отражают то, что случилось вокруг озера и в нем самом, или в болоте, в котором сформировалось это озеро.
Рано Рараку – не единственное подобное место на острове Пасхи. Рано Кау даже лучше в плане изучения, а Рано Арои, расположенное около вершины Теревака, – третье подобное место. Вероятно, неслучайно Рано Рараку и Рано Кау расположены возле главных археологических находок (каменоломни, где делались статуи). Вероятное объяснение этому в том, что эти места были основными источниками пресной воды на достаточно засушливом острове, а поэтому именно там располагались центры деятельности людей. Именно в этих районах можно обнаружить основные данные об окружающей среде острова того времени, а также о влиянии человека. И Рано Рараку, и Рано Кау лежат в низинах. Все это делает остров Пасхи одним из самых замечательных мест в мире, где археология тесно сплетается с историей окружающей среды. Более того, мы можем подойти близко к разрешению загадки упадка острова, который произошел вследствие планомерного роста, а затем и уничтожения его лесов.
Первая попытка раскрыть загадки естественной истории острова Пасхи была осуществлена Туром Хейердалом во время его экспедиции 1955 года. Были собраны маленькие образцы из центров болот в районе Рано Рараку и Рано Кау, их передали на анализ Олафу Селлингу, шведскому исследователю пыльцы. Селлинг уже проделал подобные исследования для Гавайских островов, поэтому был знаком со многими образцами пыльцы тихоокеанского региона. Он пришел к выводу, что торомиро ранее был более распространен на острове. Кроме того, он нашел большое количество пыльцы пальмы. В семействе пальмовых много сходных типов пыльцы, поэтому невозможно идентифицировать отдельные образцы. Селлинг высказал предположение, что это могли быть разновидности вида притчардии. Это было здравое предположение, поскольку она является обычным видом на Гавайах и других тихоокеанских островах.
Селлинг также нашел пыльцу семейства Compositae, которая предположительно была получена из кустов, поэтому ученый пришел к выводу, что на острове Пасхи когда-то был лес. К сожалению, невозможно было получить данные радиоуглеродного анализа, поэтому нельзя сказать, когда именно на острове были леса. Очень жаль, что эта работа не была опубликована, хотя и указывалась в монографии экспедиции. Через некоторое время Селлинг перестал заниматься академической работой, и подобные исследования больше не проводились. Однако проблема осталась: что же это за таинственная пальма, которая была настолько распространена на острове, что, как отмечал Селлинг, ее пыльца «покрывала каждый кубический миллиметр дна озера Рано Рараку»?
Первый взгляд Джона Финли на озеро Рано Рараку в 1977 году убедил его в том, что это идеальное место для анализа пыльцы. Во-первых, здесь нет впадающих или вытекающих в болото около кратера течений; это значит, что пыльца в основном могла попасть туда по воздуху, а не по воде и, оказавшись однажды в картере вулкана, уже никуда не могла деться. Во-вторых, его диаметр около 200 м был как раз правильного размера: предыдущие исследования в Новой Гвинее научили, что слишком большие кратеры собирают пыльцу со слишком обширной территории, а более маленькие могут быть слишком молоды, потому что в тропиках и субтропиках топь растет очень быстро. В-третьих, это уже было болото, а не озеро, нарисованное в публикациях Рутледж и Хейердала, потому что уровень воды был недавно снижен варварским способом: выкачиванием ее на нужды домашних животных. Были выкопаны ров через самую нижнюю точку кратера и большая дыра, которая вела к ирригационному каналу за пределами кратера. Это была трагедия, поскольку копавшие разрушили геоморфологические свидетельства любой растительности, когда-либо росшей в озере, которая могла быть ключом к разгадке климата прошлых лет. Правда, плюсом являлось то, что оказалось возможным спуститься на 30 м в это болото, чтобы исследовать его внутреннюю часть, без необходимости делать плот.
Другая причина, по которой это место стало выдающимся, состояла в его близости к археологическим находкам. Каменоломни, где делали статуи, находились не только за пределами кратера, но и внутри его на южной стороне. Многочисленные статуи, законченные без глазных впадин и резных орнаментов на спинах, стояли, глядя на озеро. Вероятно, когда каменоломни использовались, на южном берегу было много людей, занятых делом, поэтому растительность была изменена, если не уничтожена совсем. Результатом могла быть эрозия почвы, а размытая почва могла попасть в озеро. Было принято решение взять образцы с южной стороны озера.
Основная часть пыльцы, как казалось, принадлежала Solanum (попоро), и найдена на глубине 70 см, она лежала здесь последние 200 лет. Если эта пыльца появилась из Solanum forsteri, это могло свидетельствовать о действительном разведении этого растения внутри кратера.
Но главным открытием было внезапное появление пыльцы пальмы в качестве преобладающего типа – что, несомненно, указывало на то, что после этого времени живые пальмы внезапно исчезли. Крупицы хорошо сохранились, но они не были похожи на пыльцу кокосовых пальм. Семена пальмы вообще трудно идентифицировать, поэтому всемирно известный эксперт в исследовании пыльцы пальм Дж. Таникаимони, посетивший лабораторию, где она находилась, мог лишь подтвердить, что это пыльца какой-то пальмы, но отказался уточнить – какой. У ископаемого растения поверхность была похожа на кокос или Jubaea chilensis, чилийское винное дерево, которое относится к тому же подсемейству (Cocosoideae).
Дальнейшее определение этого типа пыльцы могло бы стать невозможным, если бы не случай. Во время пребывания ботаника Дж. Флинли на острове (1983) тогдашний губернатор, Серхио Рапу, показал ему сумку, в которой находилось несколько предметов, найденных посетившими остров французскими спелеологами. Они исследовали одну котловину на северо-восточной стороне Пойке, в Ана О Кеке, и натолкнулись на нечто, что показалось им запасом орехов. Они собрали тридцать пять орехов, которые сеньор Рапу позволил сфотографировать. Каждый орех был почти шарообразным, около 2 см в диаметре, с тремя линиями вокруг, похожими на изображение долготы на глобусе. Где-то в середине каждого «сегмента» была маленькая скважина: в некоторых случаях углубление, в некоторых дыра через весь орех. Это напоминало о трех скважинах в кокосовом орехе, хотя расположение было иным. Сеньор Веласко, уважаемый ботаник, который также присутствовал при этом, немедленно предположил, что эти орехи похожи на плоды чилийского винного дерева.
Флинли было разрешено взять несколько орехов и отправить их на исследование, которое провел доктор Джон Дрансфилд, мировой эксперт по систематике пальм. Он в восхищении позвонил и сказал, что эти орехи принадлежат к пальмам семейства кокосовых. Таких видов насчитывается восемь, но лишь две, Jubaea и Jubaeopsis, имеют плоды, сходные с теми, которые были обнаружены. После их сравнения с засушенным растительным материалом и плодами крупного вида Jubaea chilensis, которая выращена в крупнейшем застекленном зимнем новозеландском саду в Кью, Дрансфилд пришел к выводу, что французские спелеологи обнаружили вымершие виды Jubaea, при этом ископаемые плоды были немного больше по размеру и более сплющенные, чем ныне живущие.
Впоследствии Дрансфилд назвал пальму с острова Пасхи Paschalococos disperta. Однако Жак Вин, возглавлявший французскую экспедицию, купил свежие плоды винного дерева на улице Сантьяго, где они продавались в качестве еды. А Сантьяго находится гораздо ближе к ископаемым плодам, чем Кью. Значит, возрастает вероятность близкого родства пальмы с острова Пасхи и Jubaea chilensis: чилийское винное дерево может, в таком случае, быть живым свидетельством того, что ищут археологи.
