искусству бега. Священные бега устраивались на всех празднествах — строили ли новый дом правителя, радовались ли хорошему урожаю, поклонялись ли озерам.
Индейцы Гуатавиты имели обычай устраивать в честь великих богов состязания по бегу вокруг священного озера Гуатавита, особенно среди девушек-девственниц. На состязание, как на праздник, стекались жители окрестных селений. Холмистые берега большого озера, расположенного высоко в горах (приблизительно в 50 км к северо-востоку от Боготы, столицы Колумбии), становились своеобразными трибунами этого природного «стадиона». Толпы празднично одетых индейцев наблюдали за стремительным бегом абсолютно обнаженных лучших «спортсменок»-бегуний, неистовыми криками поддерживая своих избранниц. И бежали они столь легко и стремительно, что со стороны казалось, будто они парят над землей. Между прочим, борьба часто была столь ожесточенной, что порой участницы падали замертво: ведь неслись они на пределе сил 22 с лишним километра… Промчавшаяся вокруг озера первой считалась победительницей. Ее, распростершуюся ниц у ног правителя, поднимал сам «царь» и, прикрыв наготу разгоряченной и запыхавшейся бегуньи шестью великолепными плащами, возлагал на ее голову золотую «корону», напоминавшую полумесяц с высоко поднятыми краями. Она получала право носить свои плащи так, чтобы края их подметали за ней землю. И все расступались перед ней, потому что такие девушки считались у индейцев отмеченными божьей благодатью. Недаром по обычаю эта девушка становилась одной из многочисленных служительниц-«весталок» в главном храме бога солнца…
Пантеон чибча-муисков к моменту испанского завоевания сложиться окончательно не успел, что соответствовало еще только начавшемуся процессу образования классов.
Общим для всех чибча-муисков был миф, согласно которому бог — демиург (создатель) Чиминигагуа (Вместилище света) распространил свет в темный до того мир, затем создал все вещи, растения, животных, людей, а из самых прекрасных — мужчины и женщины — сделал солнце и луну. Небо у чибча-муисксв считалось необитаемым. Они полагали, что земля держится на очень больших гуайякау (кустарнике с исключительно твердой древесиной). В страну мертвых, располагавшуюся, по их представлениям, в центре земли, души умерших переправлялись через бурную реку в лодках и на плотах, сплетенных из паутины, а затем спускались по крутым, обрывистым дорогам через желтую и черную земли (возможно, символизировавшие день и ночь).
Чибча-муиски поклонялись многим богам: богине земли и плодородия — Бачуе (Выступающие груди); ее божественному супругу, покровителю всех чибча — богу Бочике; покровителю ювелиров — Чибча-чуму (Чибчочуму); покровительнице больных — богине Кучавира; богу веселья и вина — Ненкатоке, принимавшего в жертву только чичу; грозным и жестоким богам вой-мы — Гигвае и Чиба-Фруиме, чьи ненасытные утробы требовали голов военнопленных; богам торговли, ткачей, художников по раскраске плащей и др. Естественно, очень популярен был покровитель бегунов — легконогий Чакен (Бегущий).
Особо почитался бог солнца — Суа и его супруга — богиня луны — Чиа. Солнце полагалось «кормить» человеческой плотью и кровью — иначе мог наступить конец света и все живое исчезло бы с лица земли.
Столицу муисков окружала четырехугольная деревянная ограда. В каждом из четырех углов ограды возвышались ярко-красные столбы, оканчивавшиеся деревянными клетками. Эти сверкающие пурпуром столбы, видные издалека, называли «красными руками солнца», а клетки, уел роенные на их вершинах, — «сиденьями солнца». Ведь в них помещались знатные рабы, чтобы отдать по капле свою кровь владыке вселенной — Суа (Солнцу). Для этого выбирали самого красивого и родовитого пленника. Связанного по рукам и ногам, жрецы поднимали его и усаживали в «сиденье солнца» таким образом, чтобы открытой оставалась только грудь и голова жертвы. Затем самые прославленные стрелки из лука… начинали стрельбу-состязание… Тот, кто первым ярко оперенной стрелой попадал в сердце или глаз, награждался знаками отличия. О его подвиге пели весь год на праздниках и торжествах. Как только жертва испускала дух, воины бросали свои священные луки. Тем временем жрецы, что стояли у подножия «руки солнца», собирали по капле жертвенную кровь, И была эта кровь угодна и приятна великому Солнцу, и люди поэтому радовались от всей души. Вот каково (!) было назначение красных столбов, которые так удивили впоследствии испанских конкистадоров…
И все же лучшими, самыми угодными солнцу жертвами считались мальчики, которых покупали далеко на востоке у чужих племен. Называли этих мальчиков моха, или гуеса — бездомные. Энергичные торговцы живым товаром покупали шести-семилетних моха и обращались с ними с таким почтением, что всюду переносили их исключительно на своих плечах, не разрешая касаться грешной земли. Гуеса стоили очень дорого. Только правители могущественных и богатых племен позволяли себе роскошь приобрести гуеса для того, чтобы испросить у солнца благоденствие и достаток своему народу. И лишь самые богатые правители, например сипы Боготы, покупали сразу двух или даже трех «солнечных мальчиков».
Моха жили, окруженные вниманием и поклонением, в специально построенных для них храмах. Считалось, что только гуеса умели беседовать с солнцем и передавать ему просьбы жрецов, моливших о благе людей. Одной из главных обязанностей мальчиков было пение священных гимнов во время торжественных церемоний. По утрам жрецы на руках выносили моха к родникам или на речку для омовения лица и тела. Вообще, гуеса невероятно нежили, и никто, даже сам правитель, не имел права питаться с ним из одной посуды. Если же жрецы узнавали, что кто-то из «солнечных мальчиков» согрешил — познал женщину, они изгоняли его из храма и он становился рядовым членом индейского общества.
Наконец наступала пятнадцатая весна гуеса — он достигал того возраста, когда бог солнца Суа призывал его к себе, дабы, испив невинной крови и отведав молодой плоти, восстановить свою беспредельную силу и невероятное могущество. Для всех индейцев наступал великий праздник: «солнечный мальчик» уходил к самому Суа.
Тело юноши умащивали благовониями и маслами, надевали на него самые богатые одежды. Длинная вереница жрецов, подняв «солнечного мальчика» на руках высоко над головой, торжественно и степенно несла его в последний путь к священному холму. Ничто не должно было мешать восхождению божественного посланника на небо — к солнцу, поэтому для церемонии выбирали ясный, солнечный день, когда на небе не было ни облачка. Гуеса усаживали на расстеленный на восточном склоне холма роскошный плащ. Точно в час восхода солнца раздавались протяжно-грустные звуки флейт, и одетые в черное жрецы рассекали грудь жертвы, извлекая из нее сердце. Его спешно помещали в священный сосуд, окропляя кровью сердца склоны холма. Тело юноши хоронили с великими почестями в пещере либо оставляли непогребенным на вершине холма. Если через несколько дней жрецы не находили останков гуеса, они приходили в неистовый восторг, считая, что бог солнца остался доволен своей жертвой, а значит, людям по-прежнему будут обеспечены свет, тепло и достаток…
Не меньшее почтение оказывалось и богу (богине Фуратене?) священного озера Гуатавита. Это круглое тихое озеро с зеркально гладкой поверхностью, окруженное лесной чащей, знаменито как никакое другое. Именно с этим озером связаны две поэтические легенды. Об одной, всемирно известной, вызвавшей бурю страстей и домыслов и повлекшей цепь событий, слышали многие. О другой, более древней, послужившей основой первой, знают единицы — о ней и пойдет речь.
Согласно этой легенде, давным-давно в окрестностях озера Гуатавита правил могучий и богатый муискский правитель. Изделия его золотых дел мастеров были известны далеко за пределами подвластных ему земель. Однажды главная жена правителя изменила ему. Разгневанный муж-рогоносец приказал умертвить ее любовника, а жену приговорил к позорному наказанию: заставил публично съесть гениталии прелюбодея. Оскорбленная его местью и не в силах вынести позора, она схватила в объятия свою малолетнюю дочь, убежала к озеру и утопилась в холодных водах. Узнав об этой трагедии, правитель приказал верховному жрецу, жившему на берегу озера, опуститься на дно, найти тела несчастных и с помощью магии вернуть их к жизни. Однако все оказалось напрасным: осветив дно факелами, жрец увидел, что жена правителя живет там в прекрасном дворце у дракона и не желает возвращаться. Правитель попросил жреца вернуть хотя бы дочь, но тот выплыл, неся мертвую девочку, — дракон выел у нее глаза, и пришлось ее возвратить назад. А бывшая жена правителя стала могущественной богиней, от которой зависела судьба местных индейцев.
С тех пор каждый новый правитель Гуатавиты совершал в ее честь «золотое» жертвоприношение на озере Гуатавита. Это жертвоприношение происходило во время самой пышней церемонии муисков — «коронации» нового правителя.
Благодаря рассказу одного из родственников последнего гуатавитского правителя, записанному
