факты совпадут?
– Меня привели, скованного. Я тебе понравился. И ты стала спрашивать, буду ли я послушно трудиться на плантации?
– И ты, конечно же, сказал что-то ехидное? И я разозлилась.
– Точно. Ты привязываешь меня к столбу и приказываешь пороть меня. После этого, не снимая наручников, заставляешь…
– Стать на колени и попросить прощения?
Он рассказывает то, что я сотни раз прокручивала в голове, когда ложилась спать. Как могут быть так удивительно схожи мысли двух разных людей?
– Я отказываюсь. Тогда двое охранников силой ставят меня на колени. Ты делаешь знак одному из своих людей. И он подносит тебе факел. Достаешь нож и держишь его над огнем. Кончик лезвия становится красным. Ты подходишь ко мне. Едва успеваю стиснуть зубы, чтобы не закричать.
– Я вывожу у тебя на плече английскую букву L?
– Да… Говоришь, что теперь ты пометила меня. Что теперь я стал твоим рабом. Этот знак навсегда останется у меня на плече. Даже если когда-либо мне удастся освободиться.
Он продолжает рассказывать. С каждым словом я люблю его все сильнее. Хотя, наверное, это не любовь. Страсть. Я хочу его так, как никогда никого не хотела. Со стороны выглядит глупо. Мне наплевать. Главное, что теперь моя жизнь наполнена смыслом и чувствами. Я обязательно увижусь с ним. Пусть не скоро, я вытерплю. Я поставлю ему клеймо. Чувства однажды пройдут. Но я хочу, чтобы на его теле остался след.
– Ты оставила след на моем теле. Но ты не знала, что обожгла меня внутри. Меня чертовски привлекает твоя дикость и злость. Если бы ты сняла с меня наручники, если бы сняла… Я бы кинулся тебе в ноги. Но ты отправляешь меня собирать тростник. Я для тебя один из твоих многочисленных безликих рабов. И мне больно от этого.
– А что дальше?
Он пишет, что было дальше. Хотя я и сама прекрасно знаю. Как он не повиновался. Как я его наказывала. Как я его хотела… Как я целовала его разбитые губы. И у меня на подбородке оставалась его кровь.
– Ты связываешь мои руки веревкой. Берешь другой ее конец и прыгаешь на лошадь. Ты пускаешь ее галопом. Я не успеваю бежать. Падаю на землю. Ты не останавливаешься. Лицо и тело обдирают камни и песок. Мне кажется, я сойду с ума. Запястья разрываются от боли. Ненавижу тебя. Внезапно ты останавливаешься. Слезаешь с лошади и подходишь ко мне. Ногой переворачиваешь на спину. Смотришь на меня сверху. Потом достаешь нож и…
– Перерезаю веревку. Ты медлишь секунду—не ударить ли меня.
– И обнимаю тебя.
– И мы занимаемся диким сексом.
– Девочка моя, мне уже пора… Я тебя целую, позвоню тебе…
Не могу работать. До чего же больно любить. Как будто судороги в сердце. Никогда не думала, что оно так умеет. Как ему объяснить, что я ничем не могу помочь. Потому что спасение далеко. Дальше, чем горизонт. А у меня, наверное, нет крыльев. Были бы – улетела бы давно… Или это лишь воображение? Это воображение убивает меня. Наверняка есть какой-то выход. Да много их, выходов. Можно, например, сойти с ума. Это мне не подходит. Мне жалко родителей. Можно заставить себя убить эту больную страсть. Но я против: она мне нравится… Хм… А можно… встать и пойти. Нет ничего ближе, чем горизонт.
Я решила этим летом уехать в Москву. Сколько можно просто хотеть. Как чеховские героини истерично орать: в Москву, в Москву. А в результате так и не рискнешь. Потихонечку приучаю родителей: я могу отправиться в другой город. Папе сказала, что меня уже пару раз приглашали. Кто там меня приглашал! Работать в московскую газету. Смешно даже. Я совсем не выдающийся журналист. Мама грустит. Она уже понимает: я говорю серьезно. Сейчас май. Наметила поездку на август. Хочу дождаться рождения своего племянника.
Вчера у меня был ужасный день. Я с Даниилом и его компанией ездила на море. Мы сняли миленький частный дом. С огромным садом на самом обрыве. Чтобы спуститься к морю, нужно идти в обход. Там скалы становятся пологими. Мне не хотелось плавать. Мне нравилось стоять на краю и смотреть. Смотреть на море. Вечером все упились. Я тоже. Мы закрылись с Даниилом в комнате и занимались сексом. Он так долго не кончал, что мне надоело. Сначала я получала удовольствие и от этого кричала. Потом я кричала просто по инерции. Минут через сорок – от раздражения.
Мне стало противно. Как это пошло: трахаться с тем, кто безразличен. Ведь где-то там, далеко, есть твой любимый человек.
– А давай-ка теперь перевернемся на бок.
– Да пошел ты! Достал! Все вы меня достали! – я спрыгиваю с кровати. Натягиваю платье и со слезами выбегаю во двор.
Я совершенно пьяна. Рыдаю и не могу успокоиться. Подхожу к обрыву. Утирая сопли, смотрю на воду. Ночью южное море похоже на северное… Северное море омывает берег, по которому ходит Трои. Я хочу превратиться в крик, чтоб он меня услышал. Он, наверное, спит… У него сейчас пять утра…
Бреду по краю скалы. Ночь темна, я почти ничего не вижу. То и дело наталкиваюсь на крапиву, торчащие из земли палки и железяки…
– Господи, пожалуйста, помоги мне, – прошу, сама не знаю чего…
– Оксана-а-а-а, ты где? – это Даниил меня ищет.
Пригибаюсь и сижу на корточках, спрятавшись.
– Господи, помоги мне, помоги мне, он мне нужен. Я не могу без него…
Не знаю, сколько прошло времени. Мне надоело плакать. Прихожу во двор и умываюсь. Благо, фонарь горит у калитки. Смотрю на платье и ужасаюсь. Весь подол испачкан кровью. Откуда? Правая нога от колена и ниже тоже вся красная… Сажусь на лавку и внимательно разглядываю. Я слегка протрезвела. Похоже, наткнулась на что-то острое и не заметила. Рана не очень глубокая, но довольно длинная. Сантиметров десять. Дура… Смываю кровь водой, снимаю платье и обматываю его вокруг ноги.
– Оксана, ты где была?
– Нигде! Я иду спать.
Утром я приезжаю обратно в город. Идет дождь. Хорошо, что я взяла с собой спортивный костюм. А то ходила бы по городу в забрызганном кровью платье. Гуляю под дождем. Я думаю о том, что все должно быть хорошо, я обязательно отомщу. За эту кровь. Трою.
Сегодня он мне позвонил. Я ему сообщила, что еду в августе в столицу. Оказалось, он планирует быть там осенью. Неужели осталось подождать всего лишь несколько месяцев? И мы, наконец, увидимся?
ЗАВТРА МНЕ БУДЕТ ТЕПЛО
22 года,
Я уже три недели в Моем Городе. Каждое утро хожу в Интернет-кафе. Проверяю почту, отправляю резюме на новые вакансии. Днем хожу на собеседования. Меня не берут туда, куда я хочу. Не уверены, что журналист сможет заниматься пиаром. Наивные. Зато меня зовут туда, где мне не нравится. Главное не отчаиваться. В последнее время я чувствую себя все более никчемной. Деньги улетают с катастрофической быстротой. Хотя я ем только рис и яблоки. Ужасно хочется шоколада. На днях стояла на остановке троллейбуса, а женщина ела мороженое. Я отвернулась, чтоб не расплакаться. Мне тоже хочется мороженого. Но у меня нет на него денег. Скоро мне нужно будет освобождать квартиру и искать новую. Оплата за два месяца плюс процент агентству… Мне в любом случае не хватает почти половины. По вечерам сижу на маленьком диване у открытого балкона и рыдаю. Это уже почти ритуал. Звонят родители. Спрашивают, все ли у меня нормально. Конечно, все хорошо, не волнуйтесь.
Надо срочно думать, как заработать денег. В Моем Городе мне нравится только одна газета. Я покупаю ее два раза в неделю и читаю от корки до корки. Это меня морально поддерживает. Там позитивные публикации. Я звоню в редакцию. Мне говорят, что у них хватает своих журналистов. Хочу писать в эту газету! Через Интернет нахожу электронный адрес главного редактора.
Отправляю ему сообщение:
«Добрый день, г-н N!
