– И? Следом идет январь, если ты это хотела узнать!
– Хочешь норковую шубку – подставляй норку, – на другом конце провода слышен смех.
– Да уже подставила сегодня! Рассказываю в деталях события минувших суток. Мара меня поздравляет:
– Тогда смело можешь требовать у своего хахаля. Мол, зима, холода…
– Нет, что значит – требовать? Надо как-то тонко намекнуть…
– Намекни ему тонко…
– Но как?
– Скажи ему: купи мне шубу.
– Да, Маша, ты дипломат.
– Ну а чего? Редкий мужик понимает намеки. Им надо прямым текстом говорить.
– Неловко…
– Тогда поведи его гулять, и сделай так, чтоб вы проходили мимо магазина. Остановись у витрины и повздыхай: ах, ох!
– А если он не обратит внимания?
– Тогда пропой сладким голоском: «Котеночек, зайдем, померяем эту шубку?»
– Ой, ладно, попробую… Так сложно.
На самом деле я пока не готова к столь наглому поведению. Немножко еще подожду, посмотрю.
В ОБЪЯТИЯХ ГЛАДИАТОРА
Вечером ко мне в гости приходит Полина. Мы с ней сдружились. После делового дня иногда хочется просто поговорить по душам. Поля является с тирольским пирогом. Это ее слабость. С недавних пор и моя тоже. Нужно бороться со столь пагубной привычкой, и я отчитываю соседку:
– Полинка, я же тебе говорила, тортики и пирожные по вечерам для молодой девушки губительны.
– Ничего не губительны. Почему бы себя не побаловать. – Поля деловито разрезает пирог, слизывает крем с ножа.
На нее приятно смотреть. Олицетворение домашнего уюта. Такой, по моим представлениям, должна быть идеальная мама. Длинные волосы, завязанные в низкий хвост, ноль косметики и 10-12 лишних килограммов. Мой перфекционизм настойчиво требует подтолкнуть Полю к коррекции ее внешности. В конце концов, прежде, чем реализовать образ мамаши, необходимо сперва обзавестись супругом.
– Полинка, а почему ты никогда макияж не делаешь? – спрашиваю, выбирая взглядом самый большой кусок.
–Лид, а зачем? Разве он что-то кардинально изменит? Да и не умею я…
– Давай я тебя научу! Ты хорошенькая, а если глаза подвести, туш там, помада – будешь красотка.
– Перестань. У меня давно нет иллюзий: изменить меня способна только земля, хи-хи.
– Откуда такая категоричность!
У меня чешутся руки. Через полчаса убеждений Поля сдается и усаживается на стул возле окна. Высыпаю на столик разнообразное содержимое косметички. Наверно, вид у меня, как у художника- шизофреника. Зрачки отражаются в зеркале нездоровым сумасшедшим блеском. Предчувствую, что метаморфозы произойдут разительные. В макияже я сильна. Все-таки стаж – с подросткового возраста.
Глаза у Полины светло-коричневые. Подвожу их черным карандашом, мажу ресницы черной тушью. Тоналка, пудра, тени. Немножко румян. Помада розовая, с легким намеком на красный. Любуюсь результатом. Вылитая Василиса Прекрасная!
– Ух ты ж… – Подруга разглядывает себя. Поворачивается то в профиль, то анфас. Эффект имеет место быть: – Лида, так непривычно. Не узнаю себя.
– Нравится?
– Да, но… Я не похожа на проститутку?
Вообще, Полине потребуется нечеловеческое усилие, чтобы хоть отдаленно напомнить девицу легкого поведения.
– Какие глупости говоришь! Мы лишь оттенили твои достоинства и сделали их заметнее, вот и все. Слушай, а челочку подрезать не хочешь?
– Ну нет!
– Ладно-ладно, торопить не буду…
– Лид, не обижайся, но для меня и так перемен на сегодня много, ей-богу.
– Главное, чтоб ты теперь потихоньку сама начала краситься, потом войдет в привычку.
– Тогда тебе придется меня очень долго и упорно учить. – Поля не может оторваться от зеркала.
– Я только «за».
Внезапно у меня рождается идея:
