– Вы не против, если я задам вашим гостям пару вопросов? – спросил Харри.
Барроуз замялся:
– Эти ребята – не из примерных маменькиных сынков. Не знаю, как они зарабатывают себе на пиво, и спрашивать не собираюсь. Но с девяти до четырех они не работают, скажем так.
– Но ведь им тоже не нравится, когда поблизости насилуют и душат девушек? Даже если они сами не всегда блюдут закон. Разве такие преступления не отпугивают народ и не вредят делам, чем бы вы не торговали?
Барроуз начал нервно протирать стакан.
– На твоем месте я бы все-таки поостерегся.
Харри кивнул и медленно пошел к столику в углу, чтобы его успели разглядеть. Один из парней встал и скрестил руки, так что на мускулистом предплечье стала видна татуировка.
– Столик занят,
– У меня есть вопрос… – начал Харри, но тот покачал головой. – Только один. Кто-нибудь знает этого человека, Эванса Уайта?
Харри достал фотографию.
До этого те двое, кто сидел к нему лицом, едва окинули его безразличным, даже беззлобным взглядом. Но, когда прозвучала фамилия Уайта, в их глазах загорелся интерес. Харри заметил, что заерзали и те двое, что сидели к нему спиной.
– Никогда о нем не слышал, – ответил хриплый. – У нас тут личный… разговор, мистер. Всего хорошего.
– Думаю, не насчет веществ, запрещенных австралийскими законами? – осведомился Харри.
Долгая пауза. Опасная тактика. На голую провокацию идет только тот, у кого есть либо надежная поддержка, либо пути к отступлению. У Харри не было ни того, ни другого. Просто он подумал, что пора уже действовать.
Один затылок стал подниматься. Выше и выше. Он почти уперся в потолок, потом верзила повернулся к Харри лицом – рябым и страшным. Прямые усы, свисавшие с уголков рта, подчеркивали восточный облик громилы.
– Чингисхан! Рад тебя видеть! Я-то думал, ты умер! – выпалил Харри и протянул руку.
Хан открыл рот:
– Ты кто?
Его бас прозвучал предсмертным хрипом – любая группа, выступающая в стиле
– Я полицейский и не думаю…
– Ай-ди, – бросил Хан откуда-то из-под потолка.
–
–
Харри понял, что ситуация требует от него не просто пластиковой карточки с фотографией из полиции Осло.
– Тебе говорили, что голос у тебя, как у мертвеца или у вокалиста «Сепультуры», как его там?..
Харри приложил палец к подбородку и сделал вид, будто пытается вспомнить. Хриплый уже вышел из-за стола. Харри ткнул в него пальцем:
– А ты, часом, не Род Стюарт? Так вы тут сидите и обдумываете «Live Aid II», и…
Кулак угодил ему прямо в зубы. Харри покачнулся, но устоял на ногах и поднес руку ко рту.
– Я так понимаю, вы не верите, что у меня как у комика большое будущее? – спросил Харри, глядя на пальцы. Кровь, слюна и еще что-то мягкое, белое, может, пульпа? – Разве пульпа не красная? Ну, пульпа – мягкая внутренность зуба, знаете? – спросил он «Рода», показывая ему ладонь.
«Род» скептически посмотрел на Харри, потом наклонился и внимательно изучил белые осколки.
– Это зубная кость, которая под эмалью, – сказал он. – Мой старик – дантист, – объяснил он остальным. Потом на шаг отступил и ударил еще раз.
На мгновение у Харри потемнело в глазах, но, когда просветлело, он обнаружил, что по-прежнему стоит на ногах.
– Посмотри-ка, нет ли теперь пульпы? – поинтересовался «Род».
Харри знал, что поступает глупо; жизненный опыт вкупе со здравым смыслом тоже считали, что это глупо; работающая еще челюсть могла подтвердить, что даже очень глупо; но вот правая рука посчитала, что это великолепная идея, а в тот момент решение было за ней. Она двинула «Рода» по подбородку, Харри услышал клацанье зубов и увидел, как «Род» отступил на два шага, – верный признак того, что удар был точным и увесистым.
Такой удар через челюсть напрямую достигает мозжечка (то есть «малого мозга» – название, которое, по мнению Харри, в данном случае подходило как нельзя лучше), где волнообразное движение порождает ряд мелких коротких замыканий, а также, если человек здоров, влечет за собой моментальную потерю сознания и/или различные мозговые травмы. В случае «Рода» казалось, будто мозг никак не может решить, что ему предпочесть: полное отключение или кратковременное сотрясение.
Коллега Чингисхан решил не дожидаться его решения и, подняв Харри за грудки на высоту своих плеч, бросил его, как грузчики бросают мешки с мукой. Парочка, которая как раз ела блюдо дня за семь долларов, получила бесплатное приложение в виде Харри и поспешила убраться, когда он спиной грохнулся на их столик. «Господи, надеюсь, я скоро потеряю сознание», – подумал Харри, почувствовав боль и увидев надвигающегося Хана.
Ключица – кость хрупкая и уязвимая. Харри прицелился и ударил. Но импульс, полученный от «Рода», не согласовался с глазомером, и Харри попросту пнул воздух.
– Укокошу, – пообещал Хан и занес над головой тяжелые, как кузнечный молот, кулаки. Удар пришелся Харри по грудной клетке, мгновенно приостановив все кровеносные и дыхательные функции. Поэтому он не увидел и не услышал, как в бар вошел чернокожий человек, который сорвал со стены мяч времен матча Австралия – Пакистан 1969 года, – прочный предмет диаметром 7,6 сантиметра и весом 160 граммов. Вошедший наклонился вперед и взял небольшой разбег, в конце которого отведенная назад и согнутая в локте рука с огромной силой совершила горизонтальное движение, как в бейсболе, а не в крикете, где бросок производится из-за головы прямой рукой по дугообразной траектории. Так что мяч не упал, как положено, на землю, а продолжил движение к цели.
В отличие от «Рода» Чингисхан не оставил своему «малому мозгу» времени для размышлений, и, когда мяч ударил его в лоб, моментально отключился. Его тело начало падать. Оно все падало и падало, как взорванный небоскреб.
Тем временем из-за стола встали трое оставшихся, и вид их не сулил ничего доброго. Темнокожий шагнул вперед, небрежно подняв руки в низкой защитной стойке. Один из троих бросился на него.
Харри, несмотря на дымку перед глазами, идентифицировал новое действующее лицо, угадав, что оно, успешно уклонившись и разведав двумя легкими ударами левой руки расстояние, апперкотом правой пошлет противника в нокаут. По счастью, все это происходило в узкой части зала, где все трое напасть на него не могли. Пока первый противник выбирался из нокаута, в бой кинулся второй, более осторожный. Его боевая стойка наводила на мысль, что у этого бойца есть пояс какого-нибудь цвета в каком-нибудь единоборстве с азиатским названием. Первый, пробный удар был отбит, а дальнейший разворот с обязательным ударом ноги не дал результата – темнокожий увернулся.
Зато быстрая серия левая-правая-левая оказалась весьма результативной, отбросив каратиста к стене. Темнокожий подскочил к нему и довершил начатое прямым ударом левой, так что голова с неприятным звуком стукнулась о кирпичную кладку, и боец сполз по стене на пол. Метатель мяча ударил его еще пару раз, но это было уже лишнее.
Сидящий на табурете «Род» остекленевшим взглядом наблюдал за сценой.
Щелкнуло лезвие складного ножа. Пригнувшись и широко раскинув руки, в бой ринулся третий противник. Как раз в этот момент «Рода» стошнило на собственные ботинки – верный признак сотрясения мозга, отметил Харри удовлетворенно. Его и самого стало подташнивать, особенно когда он увидел, как оклемавшийся первый противник сорвал со стены биту и подошел к боксеру сзади. Третий, с ножом, стоял
