–
– Вам нужен доктор, – сказал Джо. – Я сейчас…
– Не надо доктора. Через пару часов я буду в порядке.
– У вас что-то не так с дыханием.
– Уже давно. Астма. Дайте мне два часа полежать, и я уйду.
Джо вздохнул. Он знал, что делает еще одну ошибку.
– Не надо, – сказал он. – Вам нужно больше двух часов. К тому же не ваша вина, что у нас в Сиднее такие крутые лестницы. Утром я к вам загляну.
Он проводил гостя до комнаты, уложил на кровать и стянул с него ботинки. На столе стояли три пустые и две нетронутые бутылки виски. Джо был трезвенником, но богатый жизненный опыт убедил его, что с алкоголиками спорить бесполезно. Он открыл одну бутылку и поставил на столик рядом с кроватью. Парень наверняка проснется с жуткой головной болью.
– Слушаю, «Хрустальный храм».
– Алло, я говорю с Маргарет Доусон?
–
– Я смогу помочь вашему сыну, если вы скажете, что он убил Ингер Холтер.
– Что? Кто говорит?
– Друг. Положитесь на меня, миссис Доусон, иначе вашему сыну несдобровать. Понимаете? Это он убил Ингер Холтер?
– Что это? Розыгрыш? Кто такая Ингер Холтер?
– Миссис Доусон, вы мать Эванса. У Ингер Холтер тоже есть мать. Только мы с вами можем помочь вашему сыну. Скажите, что Ингер Холтер убил он! Слышите?
– Я слышу, что вы пьяны. Я звоню в полицию.
– Скажите это!
– Я кладу трубку.
– Ска… Чертова сука!
Когда Биргитта вошла в кабинет, Алекс Томарос сидел, откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову.
– Присаживайся, Биргитта.
Она села в кресло перед скромным письменным столом Томароса, и Алекс воспользовался случаем рассмотреть ее поближе. Биргитта выглядела измученной. Черные круги под глазами, расстроенный вид, лицо бледнее обычного.
– Несколько дней назад, Биргитта, меня приходил допрашивать один полицейский. Иностранец, некто Хоули. Из разговора стало ясно, что он переговорил с одной или несколькими сотрудницами и получил информацию… мм… личного характера. Конечно, мы все заинтересованы в том, чтобы убийство Ингер раскрыли, но я просто хочу сообщить, что в будущем подобные заявления будут расцениваться как… мм… предательство. Не стоит лишний раз напоминать, что в наших сложных условиях мы не можем держать персонал, которому не доверяем.
Биргитта молчала.
– Сегодня сюда звонил мужчина, и я случайно взял трубку. Конечно, он пытался изменить голос и говорить в нос, но я узнал акцент. Это снова был мистер Хоули, и спрашивал он тебя, Биргитта.
Биргитта вскинула взгляд:
– Харри? Сегодня?
Алекс снял очки.
– Ты знаешь, что нравишься мне, Биргитта, и признаюсь, я переживаю эту… мм… утечку лично. Я надеялся, что в будущем мы сможем подружиться по-настоящему. Так что не глупи, иначе ты все испортишь.
– Он звонил из Норвегии?
– Хотел бы я сказать «да», но, к сожалению, судя по звонку, это была самая что ни на есть местная линия. Ты знаешь, Биргитта, мне скрывать нечего – во всяком случае, по этому делу. А им больше ничего и не нужно. Если ты будешь трепаться об остальном, Ингер это не поможет. Ну, могу я на тебя положиться, Биргитта?
– О чем «остальном», Алекс?
Он удивился:
– Я думал, Ингер рассказывала тебе. Как мы с ней ехали вместе.
– Куда ехали?
– С работы. Ингер казалась мне очень привлекательной, и я был немного несдержанным. Я просто хотел подвезти ее до дома и вовсе не собирался пугать. Но боюсь, она поняла мою шутку чересчур буквально.
– Не понимаю, о чем ты, Алекс. Думаю, ты и сам не понимаешь. Харри сказал, где он? Он перезвонит?
– Эй, эй, погоди. Ты называешь этого парня просто «Харри», а когда я о нем заговорил, ты покраснела. Что происходит? Между вами что-то есть?
Биргитта нервно перебирала руками.
Томарос перегнулся через стол и протянул руку к ее волосам, но она раздраженно оттолкнула его.
– Давай без этого, Алекс. Ты дурак, я всегда это говорила. В следующий раз, когда он позвонит, не будь таким простофилей и спроси, как мне его найти, о’кей?
Она встала и, тяжело ступая, вышла из комнаты.
Когда Лихач вошел в бар «Крикет», он глазам своим не поверил. Стоящий за стойкой Барроуз пожал плечами.
– Сидит уже два часа, – сказал он. – Пьяный в стельку.
В дальнем углу за их постоянным столиком сидела косвенная причина того, что двое его сотоварищей оказались в больнице. Лихач нащупал у бедра автоматический пистолет 45-го калибра марки «Хеклер и Кох» – недавнее приобретение – и направился к столику. Казалось, парень спал, упираясь подбородком в грудь. На столике стояла полупустая бутылка виски.
– Эй! – крикнул Лихач.
Голова медленно поднялась и наградила его дебильной улыбкой.
– Я тебя ждал, – прогнусавила голова.
– Ты сел не за тот столик, парень. – Лихач не шелохнулся.
У него было еще много дел – клиенты могли появиться когда угодно, и Лихачу не хотелось, чтобы этот придурок путался под ногами.
– Сперва ты должен мне кое-что сказать, – сказал парень.
– Почему «должен»? – Лихач положил руку на пистолет.
– Потому что ты здесь торгуешь, потому что ты только что вошел и сейчас тебя легче всего запалить, наркота у тебя при себе, и ты не хочешь, чтобы я обыскивал тебя при свидетелях. Не двигайся.
Только сейчас Лихач увидел браунинг «хай-пауэр», из которого парень преспокойно в него целился.
– Что тебе нужно?
– Я хочу знать, как часто Эндрю Кенсингтон покупал у тебя наркотики и когда он делал это в последний раз?
Лихач пытался сосредоточиться. Он терпеть не мог, когда в него тычут пушкой.
– У тебя диктофон с собой, коп?
Коп улыбнулся:
– Расслабься. Показания под прицелом не в счет. Самое худшее, я тебя пристрелю.
– Хорошо, хорошо.
