что улицы тоже пусты. Ни зевак, ни стражников. Наверное, вторые оттеснили первых вглубь, еще дальше от площади, подумала я и все же почувствовала некое беспокойство. Что-то во всем этом было… неправильное. Я оглянулась на караульных, по-прежнему стоявших навытяжку у дверей дворца, бросила короткий взгляд на безмятежного Раджива и зашагала дальше. Мы обошли флаер с носа и подошли к левой дверце.
— Ну, вот и пора прощаться, Эйольта, — вздохнул Раджив. — Честно говоря, я впервые расстаюсь с кем-то, точно зная, что это навсегда… С кем-то, кто успел стать мне… не совсем чужим. Странное это ощущение… тяжелое. Может быть, бессмертным это еще тяжелее, чем смертным. Ладно, не следует затягивать неприятные моменты. — Дверца, на сей раз только левая, поехала вверх. — Прощай, Эйольта, и удачи те…
Договорить он не успел. Воздух раскололи выстрелы.
Я сразу поняла, что это такое — должно быть, потому, что уже чувствовала тревогу, — и с криком «Ложись!» бросилась наземь. Кажется, стреляли с двух или даже нескольких точек. Может быть, по нападавшим палили караульные с крыльца. Одна из пуль тонко взвизгнула, срикошетив, должно быть, от борта флаера; где-то осыпалось выбитое стекло. Вжимаясь лицом в брусчатку, я ничего не видела, кроме суставчатой ноги флаера — только слышала; и сквозь весь этот грохот я различила, как с мягким клацаньем закрылась дверца. Затем пальба прекратилась.
Первой моей мыслью было, что Раджив успел запрыгнуть внутрь и заперся там. Меня он, выходит, бросил снаружи. Ну а что ему было делать, раз уж я залегла, — втаскивать меня внутрь под огнем? Изрешетило бы нас обоих. У него есть способ лучше. Я помнила, что на флаере есть оружие, Раджив даже показывал мне небольшие люки на корпусе, откуда при необходимости выдвигаются пушки (как я поняла, человеческие пушки совсем не похожи на наши — калибр у них не больше, чем у мушкета) и могут быть запущены самонаводящиеся ракеты…
И вот сейчас он взлетит над площадью и покажет этим мерзавцам, кто бы они ни были, чего стоит оружие расы, вся история которой была сплошной кровавой войной!
Но двигатели флаера молчали. Зато я услышала быстро приближающийся цокот копыт. Я наконец подняла голову.
Раджив не успел запрыгнуть. Он лежал рядом. В него попало, наверное, полдюжины пуль. Они не смогли пробить казавшуюся такой тонкой ткань защитного комбинезона, но их энергия никуда не делась — они вонзились в плоть вместе с тканью, так что в теле Раджива зияли глубокие бескровные ямки, словно кто-то потыкал палкой в чучело из сырой глины. Жуткое это было зрелище, но его голова выглядела еще хуже. Я уже рассказывала, как крупнокалиберная пуля разносит голову на куски; шлем уцелел, но ударил Раджива своей твердой вогнутой поверхностью. Это было все равно что удар дубиной или большим камнем. Вся левая сторона головы была в крови, а левая часть лба и висок превратились в сплошное месиво из крови, кожи, костей и волос; выбитый глаз лежал на щеке большой студенистой каплей. Видимо, последнее, что успел сделать пилот, — мысленно закрыть дверь, чтобы флаер не достался варварам.
У меня не было ни царапины. Вряд ли это везение — по всей видимости, все пули предназначались инопланетянину. И стрелявших отличала завидная меткость.
Они, а может быть, их сообщники — пятеро всадников, — уже окружали меня. Надежда на то, что тйорлы принадлежат подоспевшей наконец страже, развеялась сразу же, как только я увидела подъехавших. Особенно их предводителя, глядевшего на меня с кривой усмешкой. В руке его был пистолет, направленный в мою сторону, но не точно мне в грудь. Видимо, от распростертой на камнях у ног его скакуна девчонки он не ожидал особого сопротивления.
А зря. Уж кто-кто, а он мог бы знать, что меня не следует недооценивать. Раджив лежал на правом боку, и мои пальцы, прикрытые полой плаща, уже шарили у него под ногой, нащупывая прижатый к земле пистолет пришельца.
— Вставай, — презрительно бросил мне Ллуйор, делая нетерпеливый жест стволом.
Есть! Я ухватила рукоятку и резко потянула на себя, одновременно перекатываясь на случай, если бандиты будут стрелять. Но выстрелов не было; единственным звуком был сухой треск, с которым пистолет отлепился от комбинезона. В следующее мгновение я уже стояла на одном колене, а затем — в полный рост, целясь в Ллуйора. Теперь он отвечал мне тем же; наши стволы разделяло не более двух локтей. Впрочем, на его стороне было еще четыре ствола, также смотревших на меня почти в упор.
— Ты всегда был кретином, кретином и сдохнешь, — сказала я с ненавистью. — Очень скоро здесь будет вся городская стража, а через час сюда пожалуют пришельцы со своей огненной башней, способной испепелить весь город.
— Ты так думаешь? — глумливо ухмыльнулся он.
— Что ты хочешь сказать? — насторожилась я.
— Только то, что твой единственный шанс выжить — это открыть нам дверь и объяснить, как управлять этой штукой.
— Это твой единственный шанс выжить — сложить оружие и сдаться вместе с твоими сообщниками!
— Ты не посмеешь выстрелить в меня, — прищурился он.
— Еще как посмею! И получу за это пятьсот йонков, хотя, по мне, ты не стоишь и медной полушки.
— Ты получишь за это четыре пули, — осклабился Ллуйор.
— Я не боюсь ваших пукалок. Ты и твои фраера, — блеснула я трущобными познаниями, — не знаете, на что способна техника пришельцев.
— Раз уж она не помогла твоему дружку, вряд ли поможет и тебе, — парировал он и сплюнул на лежавшее у копыт тело.
— Ты ответишь за смерть Раджива, сволочь! — не выдержала я. — Ответишь за всех, кого ты убил!
— Кто бы говорил, — скривился он. — Это ты довела меня до такой жизни, стукачка!
— Я?! — задохнулась я от возмущения. — Ты убил отчима, подонок!
— Я не убивал его! Да, я был на него сильно зол и кое-что болтал по пьяни… но я его не убивал! Но ты настучала на меня, следствие начало колоть дружков, что слышали мою болтовню в кабаке, и все — улики налицо, алиби нет! Если бы тогда не сбежал, я болтался бы на виселице… все по твоей милости!
— Ты врешь! — крикнула я, но без прежней уверенности. Все это время я очень медленно, так, чтобы он не заметил движения моего пальца, продолжала нажимать на кнопку пистолета. У этого оружия вместо привычного нам спускового крючка была такая продолговатая кнопка на рукоятке… Я не знала, в какой момент произойдет выстрел, и потому готова была в любой момент прыгнуть под крыло флаера, уходя от огня остальных. И вот, услышав о невиновности Ллуйора, я на миг остановила свой палец. Но только на миг. Даже если это правда, даже если он непричастен к смерти отчима, остальные-то преступления он совершил на самом деле! И последнее из них — только что…
— Мне наплевать, верит мне или нет какое-то крылатое отродье, — ответил мой бывший друг.
— Атаман, хватит этих семейных разборок, — нетерпеливо встрял другой бандит. — Или кончай ее, или пусть откроет нам дверь.
— Заткни пасть, — бросил Ллуйор, на мгновение отвлекшись.
Я вдавила кнопку до конца. И ничего! Я нажала еще, еще раз — проклятая штука не стреляла!
И на сей раз от Ллуйора не укрылось движение моего пальца, а может быть, выражение моего лица.
— Смотрите-ка, стерва и впрямь пыталась меня прикончить! — хохотнул он. — Да только ее игрушка не опасней вареной йупы! Похоже, это вообще не оружие, просто выглядит похоже! Ну так и кто из нас кретин?
Я зло отшвырнула бесполезный «пистолет».
— Открывай дверь, — посерьезнел Ллуйор. — Считаю до пяти. Первая пуля в ногу. Если и тогда не одумаешься, пойдем выше. Раз. Два.
— Ладно, твоя взяла, — буркнула я, оборачиваясь к флаеру. Моя рука осторожно скользнула под плащ, и пальцы потянулись к рукояти хардаргского ножа.
— Три, — продолжал Ллуйор, явно не заинтересованный тянуть время.
— Да погоди ты! — огрызнулась я. — Думаешь, это так просто? Это для пришельцев просто, а мне надо
