прибыло два дивизиона 2-го полка и подходит 43-й гвардейский минометный полк М-13.
— Вот это дело! Ваша помощь нам сейчас нужна до зарезу! Наши части с трудом сдерживают противника, он рвется к мосту. С минуты на минуту ждем его нового наступления...
— Задача мне ясна, — ответил я. — Разрешите действовать? К вам в штаб пришлю офицера связи. Сейчас еду встречать 43-й полк. Он на подходе к Изюму.
— Ну что ж, еще раз спасибо за добрую весть. А мы здесь никак не можем связаться со штабом фронта. От бомбежки пострадали наши радиостанции. Прошу как можно скорее поставить задачу своим дивизионам, и пусть они сами свяжутся с передовыми батальонами. Мы, к сожалению, точно не знаем, где сейчас находятся командные пункты дивизий и их штабы.
Оба дивизиона 2-го полка прибыли в указанное место и заняли боевой порядок. Вперед были высланы офицеры для поддержания связи с передовыми стрелковыми частями, занимающими оборону по западному берегу Северского Донца. Каждый дивизион выделил по десять машин для переброски снарядов.
Примерно в пятнадцати километрах юго-восточнее Изюма мы с капитаном Смирновым встретили колонну 43-го гвардейского минометного полка во главе с его командиром подполковником М. П. Гороховым. Перед ним была поставлена задача ускорить выдвижение полка и быть готовым к боевым действиям. На карте я указал Горохову районы огневых позиций и наблюдательных пунктов, а также место штаба 9-й армии, куда следовало выслать офицера связи, показал положение наших обороняющихся частей, районы, по которым, возможно, придется вести огонь, предупредил, что освободившиеся машины из-под снарядов надо немедленно направлять в артсклад группы Зубанова и в дальнейшем снаряды получать с этого склада.
Пока мы встречали 43-й полк, на западном берегу реки начался бой. Противник рвался к переправам. Надмостом и нашими передовыми позициями непрерывно кружили «юнкерсы».
Фашистские цепи двигались к мосту. Дивизионы 2-го полка произвели по два залпа. Но с их наблюдательных пунктов местность на противоположном берегу просматривалась плохо, и им не было видно, что главная опасность нависла над правым флангом, на западной окраине Изюма. С высоты же, что находилась в трех километрах юго-восточнее города, хорошо просматривался не только западный берег, но и дальние подступы к нему. Поэтому мы со Смирновым выехали к высоте.
С гребня высоты в бинокль были видны атакующие цепи гитлеровцев, подтягиваемые из глубины резервы в ротных колоннах, движущиеся танки и автомашины. Противник теснил наши части. У моста передовые цепи врага захватили правобережные высоты и спускались к реке. Назревала угроза захвата переправы. Дать огонь по атакующим гитлеровцам с закрытых позиций на этой дальности было невозможно, так как противник узким клином врезался в нашу оборону в направлении моста. Эллипс рассеивания снарядов будет вытянут по фронту. Открыть огонь — значило нанести поражение и своим частям. К сожалению, нашей артиллерии на этом участке фронта было очень мало. Она своим редким огнем уже не могла сдержать натиск врага. Что делать? Как помочь нашим частям?
— Товарищ полковник, смотрите! — закричал капитан Смирнов. — Показалась колонна Горохова.
И правда. Сзади нас, примерно в двух километрах, шел дивизион 43-го полка. Решение созрело мгновенно: вывести дивизион на высоту и дать залп прямой наводкой через Изюм.
Расстояние до противника — три-четыре километра. Его передовые цепи, танки, отдельные машины спускаются по пологому склону к мосту. Условия для стрельбы прямой наводкой идеальные. Мы помчались навстречу нашим. Впереди увидели Горохова и командира дивизиона.
— Товарищ подполковник! — обратился я к Горохову. — Зарядите боевые машины и выводите их вон на ту высоту. Враг идет в атаку, дайте по нему залп прямой наводкой!
Горохов смотрел на меня с удивлением:
— Товарищ полковник, нас тут немедленно накроют артиллерийским огнем и разбомбят сверху! Посмотрите, что делается вокруг.
Я повторил распоряжение тоном, не допускающим возражения:
— Немедленно выводите один дивизион на высоту! Остальные разверните, как вам было указано раньше.
Я понимал душевное состояние командира полка: не успели прибыть на фронт, как прямо с марша в бой, да еще огонь с открытой позиции. Но иного выхода не было. Требовалось во что бы то ни стало остановить врага перед мостом.
Заряженные машины развернутым строем вышли на гребень высоты. Командирам батарей мы показали на местности общую точку прицеливания, точно определили по карте положение цели, огневой позиции, а также дальность стрельбы. Чтобы не допустить ошибки и не поразить свои войска, произвели четыре пристрелочных выстрела. Снаряды легли хорошо. И вот подается команда:
— По врагам нашей Родины, огонь!
Через несколько секунд склоны высоты на том берегу окутались серым дымом, а боевые машины одна за другой ушли в лес.
Дивизиону было приказано снова зарядить установки и быть готовому к повторному залпу. Результат оказался отрадный. Склоны высоты, обращенные в нашу сторону, способствовали сокращению рассеивания снарядов. Наклон значительно увеличил плотность огня. В районе удара горели танки, валялись трупы фашистов...
Уцелевшие гитлеровцы в панике побежали обратно. Наступление немцев было приостановлено. Подходящие из глубины вражеские колонны стали расчленяться и скрываться в лощинах. Огонь, видимо, оказался неожиданным и для наших войск. Не имея приказа, они не перешли в наступление, как это обычно бывало вслед за удачными залпами наших «катюш». Между тем самолеты противника над нами не появлялись, да и артиллерия не била по высоте. Нельзя было упускать удобный случай. Мы повторили залп, но положили его дальше, в глубину, по вторым эшелонам противника.
Только мы успели отвести в лес боевые машины, как на высоте стали рваться снаряды, а еще через несколько минут над ней появились пикирующие бомбардировщики. Но высота уже опустела. Дивизион 43- го полка, оказавший большую помощь оборонявшимся войскам 9-й армии, уже успел отойти на несколько километров в глубь леса. Остальные дивизионы занимали боевые порядки и устанавливали связь с общевойсковыми и артиллерийскими начальниками этого направления.
Итак, на участке 9-й армии в районе Изюма было сосредоточено пять дивизионов «катюш». Еще два дивизиона действовали южнее, там, где находился Воеводин.
За 19 и 20 мая фронт стабилизировался. Все снаряды артсклада группы Зубанова были переброшены на 30–40 километров в тыл Юго-Западного фронта.
22 мая, будучи у командующего 9-й армией, я поблагодарил его за оказанную помощь в эвакуации снарядов, а он в свою очередь поблагодарил гвардейцев за огневую поддержку.
На обратном пути я побывал во 2-м и 43-м полках, а также в 48-м отдельном дивизионе. Знакомство мое с дивизионами было кратким: проверка их боеспособности произошла в бою.
Я был вынужден выехать в штаб фронта, не повидав Воеводина — он был в частях, — хотя мне очень хотелось поделиться с ним своими оценками и выводами.
В штабе фронта в присутствии члена Военного совета дивизионного комиссара И. И. Ларина и начальника штаба генерала А. И. Антонова, я доложил командующему фронтом генералу Р. Я. Малиновскому о событиях, происшедших в районе Изюма, о действиях гвардейских минометных частей, о распорядительности командующего 9-й армией, который помог эвакуировать артсклад, о храбрости полковника Воеводина.
В конце нашей беседы генерал Малиновский сказал, обращаясь ко мне:
— Вы теперь достаточно хорошо ознакомились с состоянием частей опергруппы нашего фронта. Предлагаю вам вступить в командование группой. Об этом я уже говорил с генералом Аборенковым. Слов нет, Воеводин храбрый офицер и грамотный артиллерист, но это еще не все...
Я поблагодарил командующего фронтом за оказанное доверие и принял его предложение.
— Вот и хорошо, — заключил Малиновский, — с завтрашнего дня вступайте в командование гвардейскими минометными частями фронта. Об этом решении Воеводин будет мною поставлен в известность. Прошу представиться членам Военного совета фронта товарищам Корнийцу, Сыромолотному, командующему артиллерией генералу Жуку и начальнику тыла генералу Щебунину.
Так кончилась моя короткая инспекторская служба.
