минометного полка.
В этой части у меня осталось много хороших друзей, верных товарищей. Вспомнился один из лучших офицеров полка, помощник начальника штаба капитан В. С. Архипов (он погиб в Сталинграде), начальник полковой разведки майор Николай Королев, командир дивизиона майор Борис Овчуков-Суворов. Борис был изумительный человек — отважный, находчивый, волевой, энергичный. Его никогда не покидал оптимизм, для всех он находил душевное слово. Овчуков-Суворов был не только одним из лучших командиров дивизионов, но и пламенным агитатором, вдохновенным поэтом.
Позже из писем друзей я узнал, что после подполковника Н. В. Воробьева полком командовал И. Н. Радченко, а Р. Р. Василевич стал начальником штаба оперативной группы Зубанова. Я с радостью узнал, что за бои под Сталинградом 4 гмп был награжден орденом Ленина. Ведь этот полк я формировал, командовал им, когда он давал первые залпы под Диканькой и участвовал во многих боях на Юго-Западном фронте.
В период боев под Сталинградом над 4-м гвардейским минометным полком взяли шефство комсомольцы и трудящиеся Новосибирска. В организации этого шефства большую роль сыграли бывшие комсомольцы города Борис Овчуков-Суворов и Николай Королев. Они находились в Новосибирском госпитале после ранения. А поправившись, выступали перед рабочими заводов и молодежью, рассказывали о боевых делах своего полка, о боях под Сталинградом. Вот тогда-то Новосибирский обком партии и обком комсомола приняли решение взять шефство над 4-м краснознаменным гвардейским минометным полком.
Выполняя это решение, новосибирцы во время Сталинградской битвы прислали в полк 138 коммунистов-добровольцев. Они привезли полушубки, валенки и другую теплую одежду, а также много подарков от трудящихся города и области.
Делегацию города возглавлял видный художник Сибири В. В. Титков. Художник не вернулся в Новосибирск, а остался в полку. Это был бесстрашный человек. Он не упускал случая в самом пекле боя делать наброски своих будущих картин.
В 1944 году, когда полк находился на ремонте под Москвой, ему вручили 24 боевые машины с надписью «Новосибирский комсомолец». Это был подарок от трудящихся и комсомольцев Новосибирска и области.
В 4 гмп регулярно выпускалась многотиражная газета «Гвардеец», которую очень любили воины. Одним из ее активнейших военкоров был майор Борис Овчуков-Суворов. Почти в каждом номере полковой многотиражки появлялись его страстные патриотические стихи.
Обо всем этом мне писали мои друзья Р. Р. Василевич и И. Н. Радченко, который с лета 1944 года стал начальником оперативной группы ГМЧ 3-го Прибалтийского фронта.
Угроза нависла над Ростовом. Не считаясь с большими потерями, фашисты теснили героически сражавшиеся войска 56-й армии и сумели на отдельных участках довольно глубоко вклиниться в ее оборону, В полосе армии из гвардейских минометных частей действовал только один 14-й отдельный дивизион моряков. 19 июля 1942 года он занял боевой порядок на окраине Ростова, который противник подвергал нещадной бомбежке. 22 июля в 12 часов дня распоряжением командующего артиллерией 56-й армии дивизиону была поставлена задача занять огневую позицию вблизи аэродрома.
В 15 часов дивизион был готов к бою. Разведка во главе с младшим политруком А. С. Абызовым и главстаршиной А. П. Шустовым сообщила, что в поселок Красный Крым входят танки противника. Батарея старшего лейтенанта Д. Н. Бериашвили открыла огонь по наступающим гитлеровцам. Первая атака была отбита. Но тишина стояла недолго.
Ровно в 20.00 Абызов передал радиограмму: «Танки противника подходят к нам». А через несколько минут он уже просил открыть огонь по его наблюдательному пункту. Лавина вражеских танков развернутым строем шла на Ростов. К городу один за другим летели фашистские бомбардировщики. Москвин дал команду дивизиону. И снаряды понеслись навстречу врагу. Вот когда пригодились гвардейцам уроки стрельбы прямой наводкой! Моряки ожидали, что самолеты противника обрушат весьсвой бомбовый груз на позиции дивизиона. Ведь «юнкерсов» летело над ними более трех десятков. Но случилось непредвиденное. Бомбардировщики, видимо испугавшись огненных комет, выпущенных нашими «катюшами», резко изменили курс, улетели и не показывались до следующего утра. А там, где стеной шли танки врага, теперь высоко в небо поднимались клубы черного дыма, полыхали костры горящих машин. Абызов же и его боевые друзья, к счастью, остались живы.
Дивизион отошел на запасные позиции. Батарея Н. М. Павлюка, имевшая запас снарядов еще на один залп, прикрывала отход. А когда отходил Павлюк, его с запасных позиций прикрывала другая батарея.
Фашистские танки остановились и открыли огонь по батареям. В сумерках моряки били по вражеским машинам из противотанковых ружей, ориентируясь по вспышкам выстрелов. Эта дуэль продолжалась до поздней ночи. Командующий 56-й армией приказал гвардейцам отходить за Дон. Однако Москвин и Юровский убедили его, что дивизион еще может продолжать бой. Позднее генерал Рыжов послал Москвину и Юровскому с офицером связи письмо, в котором говорилось:
«Приветствую в Вашем лице славный гвардейский минометный дивизион моряков. Они решали свои задачи героически. Они — подлинные сыны нашей Родины. В боях за Ростов-на-Дону дивизион положил немало заклятого врага!Деритесь за Родину! Бейте беспощадно гитлеровцев!
Командующий 56-й армией генерал-майор Рыжов».
За этот и последующие бои под Ростовом-на-Дону, за бои в Сальских степях и горах Кавказа дивизион моряков был награжден орденом Красного Знамени.
Восьмой гвардейский минометный полк подполковника Лобанова своим огнем тоже оказал поддержку отходящим к Ростову войскам. 22 июля 1942 года я прибыл в этот полк. Штаб полка с одним дивизионом находился на северо-восточной окраине Ростова, в роще. Меня встретил начальник штаба майор X. А. Макарьян, высокий смуглый офицер с орденом Красной Звезды на вылинявшей гимнастерке. Тбилисское артиллерийское училище он окончил в 1931 году. В том же году стал коммунистом. Боевое крещение Макарьян получил еще в боях с японскими захватчиками у озера Хасан.
Не успел я осмотреться, как на рощу, где мы находились, налетели фашистские самолеты. Гвардейцы еще не вырыли щели и аппарели для боевых машин, и все мы, конечно, подвергались большой опасности. «Юнкерсы» с ревом пикировали над расположением штаба полка и дивизиона.
С самых первых дней войны мне не раз приходилось бывать под бомбежками, под артиллерийским и минометным огнем. Казалось бы, пора привыкнуть. Но привыкнуть к этому невозможно. Кто утверждает, что привык, что ему неведомо чувство страха, кривит душой. Страх может быть у каждого человека, независимо от чинов и званий. Главное — уметь преодолеть его.
Раздался пронзительный свист, который заставил всех стоящих броситься на землю и прижаться к ней как можно плотнее. Кто-то упал на меня, распластавшись. «Кого-то отбросило взрывной волной», — мелькнула у меня мысль. Подняв тяжелую голову, я узнал майора Макарьяна.
— Вы ранены?
— Лежите, товарищ полковник, со мной все в порядке, — ответил он спокойно.
Налет кончился. Нас всех засыпало землей, выброшенной силой взрыва из самой близкой воронки. В ушах шумело. Мы встали, отряхнулись и были по-человечески счастливы, что остались целы и невредимы.
— И все же, что с вами случилось? — спросил я Макарьяна.
— Товарищ полковник, — несколько смущенно сказал он, — если мы не успели вырыть окопы, наш долг — грудью закрыть своего командира.
Я крепко пожал руку майору.
23 июля фашисты ворвались в Ростов. Завязались жестокие уличные бои. Над городом непрерывно кружили вражеские самолеты, бомбившие железнодорожный мост и понтонную переправу возле элеватора, ведущую через Зеленый остров на левый берег Дона. В эти знойные июльские дни город был окутан дымной мглой пожарищ. Дышать было нечем. Улицы, ведущие к понтонному мосту, были забиты беженцами, обозами отступающих частей. Людской поток двигался сурово, настойчиво, молча.
Приказом войскам фронта в первую очередь предписывалось переправлять на левый берег Дона гвардейские минометные части. 43, 49, 67-й гвардейские минометные полки и 101-й отдельный дивизион 22
