– Практически все, да.
Настя не поверила. За свою жизнь она прочитала, не считая, конечно, замусоленных до дыр детских книг сказок и стихов, книжки четыре. И все они были по школьной программе. По этой самой программе, конечно же, нужно было прочитать их гораздо больше, но Настя благополучно обошла это занятие, свою «троечку» по литературе обычно получала, а чего ещё надо? Про что эти книги были, она уже точно сказать не могла. «Капитанскую дочку» Пушкина, правда, помнила. Хорошая там была история про любовь. Настя её внимательно проследила, пропуская скучные места про войну. А так… Книги было сложно читать. Журналы она пролистывала, когда сидела у телевизора, закончив все дела по дому. Одним глазом туда, другим сюда – так было даже интереснее. А когда делала эти самые дела – гладила бельё, например, мыла полы или вытирала пыль, параллельно смотрела сериалы и передачи. С книгами так вряд ли получилось бы. Да и зачем? Истории, которые разворачивались в фильмах или сериалах, и так были интересными. А раз многие из них, как было написано в титрах, создавались по этим самым книгам, так зачем совершать двойную работу? Вот Настя и не совершала.
А Светлана тогда почему такая книголюбка? Настя решила, что, наверное, по работе – чтобы тем, кто придёт и поинтересуется той или иной книжкой, рассказать её краткое содержание, пояснить, чтобы люди время не тратили, – хорошая она или плохая. Наверное, так оно и было, но Настя на всякий случай спросила:
– А зачем вы их прочитали? По работе было нужно, да?
Светлана долго смеялась. Глядя на мать, смеялся и Кирюшка. Насте даже показалось, что он понимает, над чем смеётся, и знает ответ, зачем нужно читать книжки.
– Прости, – пожав Насте руку, проговорила, наконец, Светлана. – Я читала эти книги, потому что мне было просто интересно.
«Ну, начинается, – тут же подумала Настя, вспомнив свою заунывную, наводящую смертельную тоску учительницу русского языка и литературы. – Сейчас скажет, как обычно наша зануда: «Книга – источник знаний и мудрости. Мы в ваши годы каждый день в библиотеку бегали, за новой книжкой в очередь записывались. А вы ничего не читаете, растёт поколение невежд!» Тоска… И зачем я спросила?»
Светлана не могла прочитать Настиных мыслей, а потому продолжала:
– Ведь все писатели разные, все хотят рассказать разные истории. И делают это, используя разные приёмы, каждый свой – слова по-разному подбирают, сюжет выстраивают. В одном произведении они создают целый мир. И человек, когда читает книгу, в этот самый мир попадает. Это как будто кино, которое показывают только тебе и только в твоей голове.
– Это как? – Настя удивилась: так всегда бывает, когда ждёшь одного – и вдруг слышишь совсем иное.
– А вот так. У литературы есть магия – магия слов, выстроенной автором череды событий. И, конечно же, завораживающая убедительность образов, которые тот или иной автор придумал.
Настя не совсем поняла смысл того, что сказала Светлана, – она перешла на какой-то очень уж умный язык, как из учебника. А Насте всегда казалось, что все эти слова, которыми рассказывается в учебниках, мёртвые, такими не говорят. Они специально так подобраны, для заумности, чтобы ученики не расслаблялись и трепетали перед науками. Вот и Светлана перешла на него. Убедительность образов какая-то, приёмы, череда событий…
Девочка вздохнула и закивала, вроде как – понятно-понятно, всё, спасибо…
И Светлана поняла её.
– Тебе показалось, что я говорю о чём-то отвлечённом и скучном, да? – улыбнулась она, заглядывая Насте в глаза. – Но читать книги на самом деле здорово. С тем, что ты посмотришь, например, кинофильм, это не сравнится. У кино своя эстетика. Его любят совершенно за другое. Но кино – это одно, а книга другое. Писатели делают так, что, когда человек читает их книгу, он сам представляет себе тот мир, который автор в книге нарисовал. Каждый себе свой, понимаешь? То есть он всегда с тобой. Кинофильм – это одни и те же картинки и лица, которые увидят миллионы людей. А книгу прочитают миллионы людей – и создадут у себя в голове свои собственные фильмы. Вот это я имела в виду. И даже если в книге будет чёткое описание внешности какого-нибудь героя, каждый из читателей представит его себе по этому описанию по-своему. И это будет лично его представление. И эмоции по поводу одного и того же, описанного именно теми словами, которые напечатаны в этой книге, каждый получит свои. Вот ради этих эмоций, ощущений от красивых и точных слов, впечатлений от описанных в книге событий, размышлений над тем же, над чем размышляет автор, – люди и хотят читать книги.
Настя задумалась. Свой фильм у себя в голове – это интересно. Она вспомнила почему-то про собачку Муму и капитанскую дочку Машу, которым сочувствовала, когда читала книги о них. Как ей было жалко Муму! Когда её в классе вызвали читать вслух – учительница любила, чтобы каждый, друг за другом, выразительно читал на уроках, ей достался эпизод с тем, как Герасим выехал на лодке топить собачонку, и Настя настолько расстроилась, что горько-горько заплакала. Так ей было всех жалко – и так писатель был не прав! Впоследствии Настя долго придумывала возможные пути того, как всё могло бы произойти, – чтобы Муму обязательно уцелела. Собаку спасали инопланетяне; или водолазы; или камень отрывался от верёвки, Муму выплывала – и её подбирали добрые дети, а затем возвращали хозяину; отменяли крепостное право – и Герасим решительно уходил от барыни за день до роковых событий; Герасим встречался на улице со странствующим врачом ухо-горло-носом – и тот восстанавливал ему речевой аппарат, так что теперь Герасим мог и всё правильно слышать, и говорить, выражая своё мнение; да и вообще, все события описанного в книге того ужасного дня Настя перестраивала иначе – и в результате никто из персонажей повести никого не обижал…
А с капитанской дочкой всё понятно – Настя за неё переживала: выйдет Маша замуж или нет. Вышла. Закрыв книжку, Настя, как она помнила до сих пор, вздохнула с облегчением.
Так что, пожалуй, Светлана была права.
– Тот, кто много читает, и говорит, и думает лучше, – услышала Настя. – Это правда: ведь в произведениях качественной литературы очень интересный язык, то есть слова подобраны так, что это и красиво, и умно, и как-то так ложится на сердце, что волнует человека. А значит, забыть он их не может. Забудет, конечно, если наизусть не выучит. Но книги наизусть не учат, они не на это рассчитаны. А на то, что у человека что-то в голове отложится. И ведь откладывается, правда! Иначе их перестали бы писать, продавать и читать. Хочешь, я дам тебе почитать что-нибудь хорошее?
Настя вздрогнула. Обижать Светлану ей не хотелось. Но и читать книжку тоже. Может, там и будет всё так, как она говорит, но тратить время…
– А может, я лучше с Кирюшкой ещё посижу? – предложила она, пытаясь перевести разговор. – А вы в это время поработаете.
Светлана покачала головой.
– Знаешь, – сказала она, – мне, конечно, очень нужно работать. Мне нужно много денег, и здесь всё зависит только от меня. Поэтому времени у меня всегда мало. Но если я не буду читать книги, мой мозг начнёт закисать, а моя душа станет черствее. Когда я читаю, я думаю и переживаю. Но это не подмена моей жизни. Это те же миры, о которых я тебе говорила.
– Как это – подмена?
– Да очень просто, – вздохнула Светлана, – вот нет у меня, например, любви, личной жизни. И я могу начать читать только любовные романы. Читать, упиваться чужими отношениями и представлять себя на месте героинь. Как будто всё это происходит со мной. Но я не хочу. Мне этого мало. Потому что мне нужно большего – работы души и мысли. И только книги мне это дают. Ладно, не буду навязывать, смотри сама. – С этими словами Светлана поднялась из кресла и стала ходить вдоль шкафов и полок, доставая с них книги. – Я вот отберу несколько, положу в коридоре на тумбочку. А если надумаешь взять – то, когда будешь уходить, заберёшь. Хорошо?
– Да… – прошептала Настя.
Она верила и не верила Светлане. С одной стороны, ей хотелось сказать – вот ты копаешься в своих книжках, поэтому и такая бедная. И мужа у тебя нет поэтому же. Занималась бы бизнесом – и была бы сейчас у Кирюшки отличная коляска плюс няня, которая разговаривает на трёх языках, и всё остальное. А с другой стороны… С другой, разумеется, хотелось проверить, правду ли она говорит. Очень уж убедительно.
