Настя оглянулась. Её тронула за рукав молодая женщина. Ну да, Настя её помнила, она действительно жила в их подъезде.
– Здрасьте…
– Здравствуй! – обрадовалась женщина. – Пожалуйста, не могла бы ты мне помочь? Мне нужно срочно две квитанции оплатить, а в сберкассе так много народу, с коляской не пускают. Не протолкнуться будет. А я одна. И ребёнка не могу просто так на улице оставить. У тебя есть время? Постой, пожалуйста, возле коляски, покарауль. А я займу очередь. Пожалуйста. Мне так неудобно просить…
– Конечно, конечно, я покараулю! – интенсивно закивала Настя – потому что тоже очень не любила просить. То есть боялась. Но, так или иначе, – она по себе знала, как неловко в такие моменты человеку, а потому постаралась поскорее прекратить его мучения.
– Вот спасибо! – Женщина тут же подкатила к ней коляску, в которой спал малыш. – Там у коляски колёса не стопорятся, – добавила мамаша, – так что она даже от ветра катается. Может на проезжую часть выехать, если её не держать. Осторожнее, хорошо?
– Да, да!
– Ну, я пойду?
– Конечно! – Настя крепко вцепилась в ручку коляски и замерла. Она была очень ответственная.
И принялась стоять. Стояла, стояла, глядя то на спящего ребёнка, то в ясное осеннее небо. И вдруг малыш проснулся. Открыл глаза, скосил их сначала в одну сторону, затем в другую. Зафиксировал взгляд на Насте. И… заплакал. Девочка похолодела. Мама малыша ничего не говорила о том, что делать, когда он проснётся. Малыш тем временем продолжал плакать – громко, безутешно. Скорее всего он испугался, когда, открыв глаза, обнаружил вместо мамы какую-то чужую тётю.
Так решила для себя Настя. И заметалась: что делать? Принялась яростно качать коляску – может, ребёнок укачается и уснёт? Но он, конечно же, не мог заснуть в такой обстановке и заплакал ещё громче.
Настя попыталась погладить его по голове – ей самой в детстве нравилось, когда её так гладили. Но ребёнок в испуге шарахнулся, чуть не перевернув свою коляску. Он уже покраснел и аж заходился в крике.
«Что ж я такая глупая-то? – корила себя Настя. – Почему я не могу принять решение? Почему не могу ничего придумать? Неужели я совершенно безнадёжна?!» Ведь ставить на себе крест ей не хотелось. Хотелось жить – пусть не в кругу успешных людей, но хотя бы просто – сама по себе, но жить и что-то делать. А в эпоху жёсткой конкуренции лузеры не имеют на это права. Настя давно и искренне считала себя этим самым лузером – бедной неудачницей. Тем более что в прошлом году по итогам анкетного опроса социально-личностной активности, который проводили у них бойкие жизнерадостные практикантки- студентки, она лишь подтвердила своё последнее место в классе. Настя оказалась самой непопулярной, самой неинтересной в общении, самой незаметной в плане внешнего вида, самой неучаствующей в жизни класса, и уж тем более в жизни школы. Распечатка с итогами анкетирования и позорным наипоследнейшим местом хранилась у неё в глубине письменного стола. Маме Настя его показывать не стала, чтобы не расстраивать.
«Может, я всё-таки не лузер? Или хотя бы не окончательный. Ведь такое простое дело – неужели я не справлюсь? Миллионы людей справляются с младенцами, а я что?» С этой мыслью девочка выхватила кричащего ребёнка из коляски и бросилась к дверям сберкассы. Стоп – одеяльце ведь тоже неплохо захватить, а вдруг его утащат? Настя вернулась, кое-как подцепила одеяло и потянувшуюся за ней пелёнку – и снова побежала в кассу.
– Он плачет, никак не может успокоиться! – пробравшись сквозь толпу к матери горлопана, стыдясь, забормотала она. – Я не смогла его утешить и вот принесла вам…
Мать взяла своего ребёнка на руки. И не стала позорить Настю – хотя Настя уже вжала голову в плечи и приготовилась терпеть. Женщина сама принялась извиняться: что отняла у Насти время и что испугала её своим громкоголосым сынком. А ещё сказала, что Настя поступила правильно – быстро среагировала и принесла ей ребёнка. Так что всё хорошо, волноваться не надо, спасибо.
– А тогда покарауль на улице, пожалуйста, нашу коляску, хорошо? – попросила женщина. – Её, конечно, никто не утащит, но на всякий случай. Тормозов-то у неё нет. А мы уже скоро выйдем.
– Хорошо.
Настя, которую и похвалили, и даже снова попросили о помощи, отправилась на улицу. Конечно, она будет ещё больше стараться, она станет караулить коляску со всей ответственностью!
Ей было почти спокойно – ведь она оказалась не такой позорной, и даже больше – поступила правильно. Так ей сказал взрослый человек. Настино настроение поднялось.
И вдруг…
Выйдя из двери сберкассы, девочка увидела, что коляски-то нет! Нигде нет, ни у самой двери, ни справа-слева. Куда же она делась? Настя в ужасе пробежала туда-сюда вдоль здания. Нет. Может, укатилась? Здесь, у края новостроек, всё ещё были овраги, и вся местность оставалась неровной, холмистой, так что вполне коляска, у которой не стопорились колёса, могла скатиться с горки и мчать себе весело дальше.
Настя выскочила на тротуар, пригляделась. Да вот же она, коляска, во-он, вдали! И в ней… сидит мальчишка – а двое других его катят по очереди, с жеребячьим хохотом отталкивая друг друга и продолжая нестись вперёд. И здоровые такие ребята, Настиного возраста, а не какие-нибудь там малыши.
А ведь это она, шляпа-раззява, коляску упустила! Она, глупая Настя! Очень зря она о себе хорошо подумала – и вот результат.
Надо срочно исправляться. Надо… отбирать коляску.
Но как???
Как?
Бежать за мальчишками? Говорить – «Отдайте»?
Настя только на миг представила, как она это будет делать, – и ей стало до того страшно, что даже в глазах потемнело.
И ещё стыдно. Стало очень стыдно. Сейчас соседка выйдет из сберкассы – а ребёнка-то и положить некуда. Пропала его коляска. Просто прекрасно покараулила её растяпа-Настенька…
Стыд победил. Он дал инфернального пинка Насте под зад. Она помчалась по дороге.
А мальчишки… Мальчишки уже подкатили к оврагу. Его пересекала заасфальтированная пешеходная дорожка, ведущая от отделения Сбербанка и магазинов к недавно построенным высотным домам.
Да что ж они делают!!! Сидя в детской коляске, с воплями и гиканьем один из них лихо мчал с горы. Докатил до самого низа – до раздрыганного мостика, под которым тёк ручей. К нему подбежали двое приятелей. И вот они снова заволокли коляску на бугор. Следующий гонщик полез в неё…
Настя их узнала – это были мальчишки из восьмого «Г» класса. Как их зовут, она никогда не интересовалась, но лица за столько лет обучения в одной школе, конечно, запомнила.
Надо кричать, надо требовать, чтобы прекратили кататься, чтобы отдали коляску… Но девочка бежала молча – громко кричать она никогда не пробовала. Вот так вот за всю свою жизнь и не крикнула ни на кого.
Подбежала и, когда похитители влезли в коляску уже втроём – один уселся, а двое напрыгнули на неё с боков и, болтая ногами, помчались с горки, она изо всех сил схватилась за куртку одного из них. Молча.
– Эй, чего пристала! Отвали! – Пацан стряхнул с себя Настины руки.
Коляска неслась под горку, Настя какую-то пару секунд ехала буксиром вслед за ней. Но ноги зацепились за выщерблину в асфальте, Настя резко дёрнулась и упала. Конечно, проскреблась по дороге. Руками и коленями угодила в лужу, и даже на лицо ей плеснула грязная вода. Эх…
А коляска тоже долго не удержалась – под тяжестью великовозрастных слонят лопнули пружины. Люлька коляски осела, накренилась и упала на бок. Мальчишки посыпались на асфальт. Ходовая часть проехала ещё полметра, но вот от неё отвалилось колесо и жизнерадостно покатилось к обочине… Всё.
– Вы зачем… Зачем коляску?.. – расплакавшись от боли и отчаяния, причитала Настя, поднимаясь и даже не пытаясь отряхиваться. Только слёзы вытерла – так что по щеке расплылась широкая полоса грязи. Вид у девочки был самый что ни на есть комический и жалкий.
Вот к такой зачуханной особе и подошли три гневных добра молодца.
