Наталья, стараясь не отвлекаться на всю эту прекрасную дребедень, с интересом рассматривала девчонок и пацанов, которые занимались кто чем: кто что-то мастерил, кто на пару или в одиночку разучивал какие-то движения, кто переписывал текст в тетрадку. Среди них было даже несколько знакомых – и из Наташкиной школы, и из соседней, двадцать восьмой. С кем-то из них она успела даже поздороваться.
А с руководителем кружка – Викторией Кирилловной, как заранее узнала Наташка, ей пришлось говорить одной. Трусиха Гуля как уткнулась взглядом в лежащие на дальнем стуле полосатые брюки с пришитым к ним лисьим хвостом, так и не смотрела больше ни на кого и ни на что. Впрочем, Наталья, приглашая Гулю в напарницы, на другое поведение с ее стороны и не рассчитывала…
– К сожалению, девочек мы сейчас в наш театр не принимаем, – улыбнувшись, сказала режиссер театра Виктория Кирилловна.
– Как? Почему? А мальчиков? Мальчиков берете? Или никого не берете? – Наташка сразу растерялась, а потому затараторила быстро-быстро.
С этой осени в театре начали репетировать новую пьесу. Ее долго разыскивала Виктория Кирилловна. В ней действовала целая куча принцесс, королев, волшебниц и русалок – и все это специально для того, чтобы занять в спектакле всех девочек, которые были в составе детского театра. А было этих девочек раза в четыре, если не в пять, больше, чем мальчиков. На каждую роль приходилось по две, а то и по три исполнительницы. И все равно, даже в этой многолюдной и перенаселенной пьесе ролей, пусть самых маленьких, всем девочкам не хватало. Ну не выгонять же их? Виктория Кирилловна даже на роль стражников утвердила девчонок: она приклеивала им пышные усы и заставляла говорить грубыми голосами.
Так что уж какие там новенькие?
И тем не менее девочкам талантливым были бы рады всегда. Ведь хороших артисток на главные роли не хватало. Хоть в принцессы рвались все, Виктория Кирилловна проводила жесткий отбор. Так что на некоторые роли исполнительниц еще не было. И потому репетировали пока другие сцены – те, в которых эти персонажи не были задействованы.
Об этом и рассказала Виктория Кирилловна скисшей претендентке Кривцовой и безмолвной Гуле, которая продолжала прикидываться ветошью…
Это же самое поведала Наташка Жуже.
– …На некоторые роли никого нет, понимаешь?
– Ага, – кивнула Жужа. – Понимаю. Есть шанс.
– Шанс-то есть. И есть способ попасть к ним в театр, – вздохнула Наташка. – Это Кирилловна сама сказала. Способ простой. Но трудноосуществимый.
Выдав такое труднопроизносимое слово, она многозначительно посмотрела на Жужу.
– Ну?
– Чего – «ну»? Если девочка хочет записаться в театральный кружок, она должна привести с собой мальчика, который тоже в этот кружок ходить будет! – подняв палец вверх, точно колдунья заклинание, произнесла Наташка. – Это так мне на прощанье руководительница сказала.
А она, в смысле Виктория Кирилловна, действительно придумала такую меру регулирования наплыва девочек в театр и в то же время привлечения в него мальчиков.
– Дискриминация! – услышав об этом, воскликнула Жужа. Она была активной противницей всякой несправедливости, поэтому история с Наташкой-артисткой и тем, что ее в театр не взяли по половому признаку, очень и очень Жужу заинтересовала и взволновала.
– Вот и я говорю! – охотно подтвердила Наташка.
– Ты хоть там возмутилась? – с жаром воскликнула Жужа. Уж она бы обязательно возмутилась.
– А толку-то? – хмыкнула Наташка. – У них там свои порядки. И ничего не попишешь… Слышишь, я что придумала, Жужка… Ты ведь можешь подговорить кого-нибудь из наших пацанов, а? Чтобы они со мной… Ну, в общем… Записались в кружок, а?
– Я – подговорить? – опешила Жужа.
– Ты… Ты же с ними нормально, – подхалимски улыбнулась Наташка. – Они ж у нас дикие. Ну и ты тоже… Я хотела сказать, ты вроде с некоторыми более-менее общаешься…
– Я?
– Ты, – без тени сомнения на лице кивнула Наташка. – Да. Поговори, а? С Репником, с Бушуевым, ну, или с Костиком Поплаковым? О, точно! Поплаков забитый, давай его заставим, а, Жужа? К стенке припрем, очки отнимем, скажем: пока ты не сходишь с нами в кружок…
– Это шантаж!
– Но так ради искусства! Ты же любишь искусство, а? – Наташка умела давить на нужные педали в душах людей.
– Чего – «ради искусства»? – буркнула авантюристка Жужа, уже практически сдаваясь. – Ради искусства давай их как-нибудь по-другому попросим.
– Так давай, Жуженька, проси! – обрадовалась Наташка, подскочила, заставила встать с пола и Жужу, обняла ее и даже бросилась целовать от избытка эмоций.
Жужа увернулась, метнув в Кривцову ее сумку.
– Пошли на урок, – скомандовала она. – А на перемене я к кому-нибудь из ребят подъеду.
И всю литературу напролет придумывала, что бы такое мальчишкам сказать, чтобы они захотели вдруг в театр записаться…
Но все усилия Жужи оказались напрасны. Ни один одноклассник, даже тщедушный недоросток Поплаков (под угрозой быть избитым двумя мощными девчонками и остаться без очков), не захотел идти с Наташкой записываться в театральный кружок. Димке Репнику Жужа вообще денег пообещала (Наташка жертвовала на это все свои сбережения и обещала еще домой за деньгами сбегать).
– Да че я – больной, что ли? – отмахиваясь от Жужи, произнес Димка. – Я артистом быть не хочу. Позориться только.
Остальные говорили примерно то же самое – или ссылались на занятость в спортивных секциях, особую стеснительность или на свои непрезентабельные внешние данные (тут уж все явно прибеднялись – но чего не сделаешь ради свободы?). И ни один обормот не хотел проявить себя рыцарем, чтобы спасти гибнущий во цвете пышный талант артистки Натальи Кривцовой и дать ему возможность проявить себя на театральных подмостках…
Жужа и Наташа даже до ребят из других классов добрались, даже младшеклассников за воротники прямо в коридоре хватали – но все без толку.
– Неужели в нашей школе ни одного артиста нет? – недоумевала Кривцова, готовая заплакать.
– Те ребята, которые хотели на сцене позориться, давно уже в этом театре, – резонно заметила Жужа.
Ей было жалко Кривцову – уж что-что, а расстраивалась она по-настоящему. Видно, очень хотела в артистки.
А мечты у людей должны исполняться – считала Жужа…
Что ж это за пацаны такие? Вот пентюхи. И правда, Наташка говорит, дикие. Степку бы попросить – он- то сам артист, он не дикий. Степка бы помог обязательно. Но он в кружок записаться не сможет – потому что уже и так занят по самую маковку.
Жуже, когда она об этом вспомнила, даже стыдно стало: за все это время она ни разу даже не удосужилась прийти посмотреть, как Степан играет. Он ведь приглашал, а Жужа как-то игнорировала этот вид искусства, ее больше изобразительные формы интересовали. В кино да, в кино и в сериалах она Степку с удовольствием посмотрела – не отходя далеко от компьютера, переползая лишь к телевизору… К тому же сейчас Степка уехал куда-то, кажется, опять сниматься.
Все это она вспомнила, размышляя над Наташкиной проблемой.
Но азарт уже захватывал Жужу: загоревшись какой-то идеей, она не могла остановиться, пока не воплощала ее в жизнь. И чем больше трудностей и препятствий возникало, тем интереснее Жуже было!
Кривцову обязательно возьмут в театральный кружок! Да! Потому что…
– Все, Наташка. Я придумала, что надо будет сделать, – уверенно заявила она. – Кружок твой каждый
