впереди нее, лаял, захлебываясь. Но обогнать Лачу ему не удавалось.
А Васька заглядывал Тоне в лицо: ну как, нравится? И даже положил подбородок ей на плечо. И хоть он и подскакивал от тряской рыси лошади, Вася терпел.
И Тоня терпела. С трудом терпела то, что ей не хочется убирать Васькину голову со своего плеча, но что это сделать надо. Она держалась за седло и думала о том, что кататься на лошади очень даже здорово.
Начинало темнеть. Ребята вернулись к дому. Пока Вася прикручивал уздечку Лачи к загородке, Тоня повела разрумянившуюся Машу спать. Та настолько устала, что не стала даже есть и плюхнулась на кровать в одежде, поэтому Тоне пришлось все с нее стаскивать.
– Давай калину оборвем – чуть-чуть осталось, – предложила она Ваське, вернувшись из дома на улицу.
– Давай.
И он принялся гнуть калиновые ветки. Тоня отламывала тяжелые грозди красных холодных ягод, аккуратно складывала их в корзину.
– Фу, ой… – сморщился тут Василий, который закинул в рот несколько ягодок и раскусил их. – Горькие же. Зачем они вам нужны?
– Ты что, «горькие» – зато полезные! – улыбнулась Тоня. – Зимой будем есть. Компот варить – или так. Там витамины. Да и как-никак еда. Уже что-то не покупать.
– Слушай, а у вас деньги-то есть? – выплюнув калину, поинтересовался Васька.
– Конечно! – уверенно ответила Тоня. – Все, и давай не будем об этом говорить.
– Хорошо…
Вася принялся тоже шустро ломать с веток грозди – любую работу он любил заканчивать поскорее. Скоро куст опустел – лишь на ветках, обращенных в сухой малинник, осталось несколько алых пятен, не достать. Васька хотел было вломиться в эти кусты и добраться до ягод, но Тоня остановила его.
– Пусть висят. Птичкам останутся. Прилетят свиристели зимой, склюют.
– Ладно, – улыбнулся Вася.
– Ну, пойдем домой.
Васька подхватил тяжелую, полную ягод корзинку, приволок ее к крыльцу и взял в руки две большие грозди. Подошел к Тоне и повесил их ей на уши.
– Ты чего? – засмеялась Тоня. – Зачем?
– Красиво, – склонив голову набок и любуясь Тоней, серьезно ответил Вася.
– Скажешь тоже… – смутилась Тоня.
– Нет, правда. На невесту похоже.
Теперь засмеялась Тоня:
– Невеста же в белом!
– Не обязательно! Это кто как хочет… – заявил Васька. – И я тебя первый раз тоже вот так вот увидел.
– Как? Как невесту?
– Да ну тебя… – Васька почти смутился. – У тебя тогда тоже за ухом что-то такое висело. Какие-то сушеные дары природы. Тоже было красиво.
– У меня?!
– Да. Тогда, помнишь, у магазина…
– Ой, правда… – вспомнила Тоня и схватилась руками за калиновые украшения.
Ну конечно! Тогда, когда она в первый день шла в школу, она сорвала в лесу бересклетовую сережку, заткнула за ухо и… Так весь день с ней в школе и проходила! И никто ведь ей ничего не сказал, даже директриса! Все, наверно, подумали, что она большая оригиналка. Ну и пусть!
Тоне стало очень легко и весело. Она не знала, что сказать, просто стояла и улыбалась Ваське.
– Слушай, а давай пойдем на берегу посидим! – предложил тут он. – Там у вас холм высокий, солнце за лес садится красиво, посмотрим!
– Давай! Только холодно уже, трава захрустела – заморозки…
– А мы недолго!
– Пошли… – согласилась Тоня. Сняла с себя калиновые сережки, хотела бросить их в корзину к остальным ягодам, но Васька не дал.
– Погоди еще чуть-чуть, – попросил он, – побудь в них. Тебе же они не мешают? Нет. А мне приятно смотреть.
– Хорошо. – Тоня счастливо улыбнулась, но отвернулась в сторону, к двери. Прицепила кисти калины обратно, повернулась к Ваське и деловито сказала: – Ну, бери корзину. Заходи.
Они занесли корзинку в дом и отправились за сад на бугор. Васька бросил на землю свою куртку, они уселись и стали смотреть на дальний лес на той стороне речки, на светлое желто-красно-синее небо. Васька даже оторвал от Тониных серег калиновую ягодку и сжевал: с явным удовольствием.
– Правда, вкусно!
– Да ладно, еще не очень, – улыбнулась Тоня. – Их только чуть морозцем тронуло. А вот я выложу ягоды на мороз сильный, их холодом хорошенько прихватит – вот тогда калина гораздо вкуснее становится.
– А мне и так нравится.
Они снова замолчали.
– Красиво все-таки у вас! – после долгого молчания воскликнул Вася. – Как-то так… Пронзительно, что ли.
– А у вас как? – удивилась Тоня.
– У нас – тоже так… – улыбнулся Вася. – Я имею в виду тут, в средней полосе. Я ж раньше жил на юге. Там море близко, чернозем, просторы… Мы ж только прошлым летом к вам сюда приехали жить. Я тогда все сбежать отсюда хотел – больно зима долго, арбузы дорогие. Я арбузы очень люблю… Теперь – нет. Не уеду. Тут останусь.
– А учиться?
– Так я ж учусь! Я хожу же в школу, Тонь! – обиделся добросовестный ученик Константинов.
– Ну ты же не вечно в школе будешь учиться, – усмехнулась Тоня. – В институт надо поступать будет. Ты в какой хочешь?
– Ни в какой, – повел плечом Васька. – Вот еще: деньги только отдавать за него.
– А может, ты бесплатно поступишь?
– Ага… В институт красоты я поступлю бесплатно. И то если только для опытов, – невесело пошутил Васька. И уже бодрее добавил: – Я и без института что-нибудь придумаю. А ты в институт хочешь?
– Обязательно! В юридический. Я уже все решила.
– То есть уедешь… – вздохнул Вася. – Ладно, это еще не скоро, чего зря переживать. Ой… А до этого ты отсюда не уедешь ведь, да?
– Надеюсь, уеду, – с большой уверенностью в голосе ответила Тоня.
– Зачем?! – испугался Васька.
– К маме.
– Тонь, слушай, а я все хотел спросить, – осторожно начал Вася, – а где все-таки ваши родители? Где отец, мама?
Тоня помолчала, вздохнула и ответила:
– Отца нет. А мама в тюрьме.
– Где?!
– Да. Ты правильно услышал.
– А что она там делает? – Васька был просто поражен.
– Она там суда ждет, – сказала Тоня и внимательно посмотрела на своего друга: как он отреагирует?
Но Васька был очень серьезным. Он развернулся к Тоне и, не отрываясь, посмотрел ей в лицо.
– А ты мне можешь рассказать?
– Ты никому не проболтаешься?
