– Ой, а что такое у тебя из сумки торчит? – удивилась она, вытягивая из Дашиной сумки шнур. Это оказалось зарядное устройство для телефона, которое, видимо, Сашка незаметно засунул ей в сумку.
Даша, стесняясь, вытащила из кармана мобильный.
– Вот это да! – восхищенно воскликнула Надя. – Ну давай, рассказывай!
И она, даже не дав Даше дойти до раздевалки и снять пальто, потащила ее в комнату для хранения веников и швабр, захлопнула дверь и приготовилась слушать.
Даша рассказала про все. Только про книжку и про коробочку с подарком утаила – сама толком не зная, почему.
– Только ничего не комментируй, Надька! – потребовала Даша. – Я боюсь твоих пророчеств.
– Да чего ж тут комментировать? – пожала плечами местная ворожея. – И так все понятно!
– Это тебе понятно, – вздохнула Даша, – а мне – нет.
Даше так хотелось самой со всем разобраться! А больше всего хотелось остаться одной, пока еще не заставили укладываться спать – и дочитать наконец заветную книжку.
Но Надюшка принялась рассказывать о необыкновенных событиях сегодняшнего дня.
– И все из-за тебя, кстати! – весело воскликнула она.
– Почему?
– Если бы не ты и если бы Сашка не стал тебя по всему детдому бегать искать, – стала объяснять Надюшка, – никто бы в комнату отдыха для воспитателей не забежал и Граблю с поличным бы не поймал!
– А ее все-таки поймали?
– Директриса, знаешь, какая злая была! Я краем уха слышала, как она сказала: «Мелкий воришка – страшнее разбойника». Ой, как она на нее кричала. Уволят теперь – сто процентов.
Даша не знала, радоваться увольнению Грабли или нет. С одной стороны – теперь меньше вредности и воплей в детдоме будет, а с другой – куда же несчастная тетенька пойдет деньги зарабатывать? Однако эти ее размышления прервала воспитательница, которая обнаружила их в комнатейке и велела немедленно из нее выметаться.
– А цветок-то твой мы с девчонками в новый горшок посадили! – улыбнулась Надюшка. – Вон на подоконнике стоит.
С этими словами она открыла дверь их палаты. «Дерево счастья» бодро торчало из зеленого пластмассового горшка.
– Спасибо… – улыбнулась Даша. Даже слезы у нее на глаза навернулись – какие же все-таки девчонки у них добрые…
– Иванова, кто по помещению в пальто бродит, я не пойму? – тут же возникла рядом воспитательница. – Срочно снимай. И давай бегом!
Даша отнесла пальто в раздевалку, спрятала в сумку телефон и сафьяновую коробочку, взяла книжку и устроилась за столом в комнате для подготовки к занятиям.
Сашкина коробочка с подарком лежала в сумке на самом верху. Даше так хотелось посмотреть, что же это за подарок такой, но она решила: «Если в сказке все хорошо кончится, открою коробочку и оставлю подарок себе. Значит, судьба. А если нет – прощай, Сашка…»
Конечно, она надеялась, что в сказке все окажется замечательно. А вдруг Данилка все-таки передумает, заставит героиню выйти из речки и… снова будет мучить ее своими капризами и неопределенностью? Разве это хорошо получится? Вряд ли он перевоспитается-то… Сейчас Даше совсем не хотелось, чтобы Данилка к своей девушке вернулся!
Она с волнением открыла книжку, снова прочитала все, что уже читала раньше. Наконец дошла до того места, где прервала ее когда-то вредная Грабля.
Сказка продолжалась так:
«Лето подходило к концу, вода в реке остыла, холодные утренники в низины стали спускаться. Задули осенние ветры, погнали по обмелевшей за лето реке дрожащую рябь и желтые листья. Ни под корягами нет от ветров спасения, ни в сухих камышах. Уж подросли уточки, что все лето в прибрежных зарослях хоронились, летать научились, чтобы вот-вот в теплый край отправиться. И рыбы в холодной речной глубине косяками сновали, жира к зиме добирали.
Била Даша руками по стылой воде, заплывала против течения к самому речному истоку, что в глухом и темном месте леса среди больших муравленых камней от людских глаз запрятан. Садилась на мягкий мох, расплетала косы и длинными волосами оборачивалась. Да только сильно ли так согреешься? Птички с веток слетали, крыльями ее обнимали, зайчик серый на коленях у Даши сидел, мягкой шкуркой ее грел.
А вскоре и заморозки ночные пришли, стала береговая трава белой, хрусткой до звона, а вода речная по мелким местам тонким ледком уже прихватывалась. Пристывала Даша нежными руками, рыбьим своим хвостом к мерзлым корням и корягам, ранилась до крови, лед ломая, об острые края. Сковывало Дашу холодным сном. А из реки не выйдешь, нигде не спрячешься. Только и оставалось, что из ледяной воды руки к осеннему солнышку протягивать, в усталых его лучах греться.
Успокоились поля, на зимний сон тихо улеглась земля, лес листья сбросил, сквозь голые ветки открылась ясная неба просинь.
Ранним утром, едва только неспешное солнышко появилось, конским топотом и собачьим лаем лесная опушка огласилась. Далеко слышно в примороженном просторе, бьется эхо о холодные деревья, далеко разлетается.
Рожки трубят, колотушки гремят. Приехала знатная охота зверье погонять. Через речку вброд перебрались и по полю в дальний лес умчались.
И видит из реки Даша – еще один всадник на опушку выезжает, не иначе как ускакавшую охоту догоняет. Только брода-то речного он не ведает, или вплавь коня послать хочет – но мчится он прямиком на бережок, где Дашина липка растет. Кинулась Даша сквозь холодную речную волну, вмиг доплыла до того берега и, забыв про страх, закричала что есть силы:
– Стой, остановись, охотник! Повороти коня, не губи деревце!
Услышал охотник, остановил коня, да только уж поздно – выбили конские копыта комья мерзлой земли из-под дерева, подломили тонкий стволик у самых корней.
Горько заплакала Даша, а молодой охотник спрыгнул с коня и к ней подбежал.
– Что ж ты так убиваешься, краса ненаглядная? Неужели я какую беду тебе причинил?
Запричитала Даша сквозь слезы:
– Росло, молодой охотник, на этом берегу деревце, счастье мое в нем было запрятано. Слабое деревце, а все же росло. Да налетел ты своим конем, сломил дерево под самый корень – и теперь уж вовек не видать мне счастья!
Бросился охотник к упавшему деревцу, снял с себя пояс, золотом шитый, и обвязал ствол туго-натуго на месте слома.
И, видно, так сильно хотел он вернуть Даше счастье ее, что вдруг выпрямилось корявое деревце, налились на нем почки, развернулись листочки, и вот уже в осеннем воздухе июльским ароматом дохнуло – липка Дашина душистыми цветами зацвела.
Засияла Даша радостью, хоть и глазам своим поверить не смела.
А молодой охотник от Даши взгляда отвести не мог. Чудесной была липа, цветущая среди осени, но девушка в реке еще чудесней была. Не встречал охотник никого красивее, всего на свете показалась она ему дороже, отца с матерью милее.
– Или колдун ты и волшебник, добрый человек? – проговорила Даша, а сама все от цветущего дерева глаз не отрывала.
– Не волшебник я, душа-девица, а царский охотник. Приехал я в ваши края со всею свитой царя-батюшку охотой развлечь, а, оказалось, счастье свое нашел! Как звать тебя?
Поглядела на него Даша, да и понять не смогла, куда ей милее смотреть – на деревце чудесное или на царского охотника.
– Дашей звали, – проговорила. И поняла, что не в силах от лица его прекрасного глаз
