«Месть – это блюдо, которое подают холодным». Так, кажется, говорят члены каморры.
Еретик выбросил руку с пистолетом и придавил спусковой крючок. Инсаров опередил его на мгновение, на ту долю, которая его и спасла. Пуля ударила Еретика в предплечье, и пистолет выпал из его руки.
– Пошел к окну.
– Витя...
– Двигай к окну. Или я начну хлестать тебя свинцом.
– Чего ты хочешь, забрать мою душу?
Пятясь, он смотрел в глаза Инсарову, облизывал свои пересохшие губы. Вот он наткнулся на рабочий стол, опрокидывая органайзер, стаканчик с карандашами и ножом для резки бумаг. Рука Еретика коснулась поверхности, скользнула дальше в поисках края стола, чтобы обойти его.
Он быстро пришел в себя, перестроился, изменив порядок своей сущности, вернул подзабытое состояние диверсанта. Он огибал стол, загораживая телом руку, по которой стекала кровь, но она слушалась, и безошибочно выбрал среди раскатившихся по поверхности вещей нож для резки бумаг. С бронзовой рукояткой и бронзовым же обоюдоострым клинком он походил на офицерский кортик.
Следующий шаг он замаскировал под неловкое движение, когда больше, чем того требовалось, изогнулся над столом. В следующий миг он сильно оттолкнулся ногами, еще больше изогнул спину и втянул голову в плечи. В таком положении он перекатился через стол и, зацепившись пальцами за край, опрокинул его. Инсаров выстрелил. Но в цель не попал, чуть расслабившись перед безоружным и дважды раненным противником.
Еретик снова оказался в выгодном положении: спиной к стене, ногами к столу, который стал барьером между ним и Инсаровым. Прислонившись к стене, он поджал ноги и ударил в стол с такой силой, что едва не проломил крышку. Инсаров не успел сместиться в сторону, но инстинктивно подпрыгнул, и все же стол краем ударил его по ногам. Падая, он вытянул руки вперед. Еретик был готов встретить его, и первое, что он сделал, ударил ногой по вооруженной руке противника. И еще раз – уже по расслабленной руке. Инсаров поднимался на ноги уже безоружный.
Они поменялись ролями. Теперь превосходство было на стороне Еретика. Похоже, он начинал входить во вкус. И Виктор видел все больше знакомых черт, движений. Руслан и сейчас мог сдать клинковый зачет. Он держал нож прямой хваткой, лезвием от себя, и его коронный прием – молниеносный колющий удар вниз – в пах, бедра. И если удар достигнет цели, за ним последуют еще три-четыре.
Еретик ударил коротко, по прямой траектории. Инсаров бросил левую руку вниз, рискуя получить лезвием по лучезапястному суставу. Но в сноровке противнику не уступил. Заблокируйся он мгновением раньше, бронзовое лезвие распороло бы ему лучевую артерию. А так его блок пришелся на запястье Еретика. Он коротко вскрикнул, отпрянув назад, но ножа из рук не выпустил.
Инсаров отступил. Бросив быстрый взгляд вправо, схватил за спинку стул и швырнул его в противника, метя в середину туловища. И бросился следом. Еретик, защищаясь от броска, скрестил руки и лишил себя возможности обороняться ножом.
Инсаров был близок к цели, но случилось непредвиденное. Его нога вдруг поехала по карандашам, рассыпанным по полу, как на роликах. И он упал, запрокидываясь на спину. Подставил локти, смягчая падение. А Еретик, припадая на колено, с коротким замахом опустил вооруженную ножом руку, метя противнику в живот. Он инстинктивно ставил все на этот удар. И просчитался. Пальцы Инсарова наткнулись на один из карандашей, ставших причиной его падения, и сжали его. Он выбросил руку вперед, и она стала продолжением отточенной деревянной палочки. И она своим острием попала Еретику точно в глаз.
Боль оказалась невыносимой. Он выпустил из рук нож, головой упав на грудь своему бывшему командиру. А Инсаров, нащупав на полу еще пару карандашей, с двух сторон, как в фильме ужасов, вонзил их в голову противнику. И на них же, не отпуская хватки, поднял голову Еретика. Его зрачки расширялись по мере того, как уходила из него жизнь, а тело покидала боль. Инсаров смотрел в них и в этот миг жаждал только одного: чтобы его образ преследовал душу отступника, на какую бы глубину она ни провалилась.
Инсаров столкнул с себя отяжелевшее тело Еретика и поднялся на ноги. Собрав раскатившиеся карандаши, сложил их на груди трупа и поджег.
– Я всегда говорил, что ересь доведет тебя до костра.
Андрей забыл обо всем на свете, наблюдая при шестикратном увеличении поединок двух диверсантов. Бой длился несколько секунд, а ему казалось – прошли минуты. Он даже не заметил, как вышел из кабинета его инструктор; перед глазами увеличенное в несколько раз и прошедшее через поляризационные фильтры лицо Счастливчика, который что-то говорит не человеку, а голове, которую он насадил, как на вертел.
Андрея вернула в реальность короткая, как икота, сирена милицейской машины. «Жигули» девяносто девятой модели резко затормозили напротив офиса, перекрывая крайнюю полосу движения. Из машины выскочили трое в штатском и взяли под контроль парадное. Скрываясь за машиной, они были неуязвимы для тех, кто мог появиться из офиса, но открыты для снайпера.
– Валентин! Счастливчик!
Бесполезно. Инструктор на связь не выходил. Скорее всего, потерял гарнитуру или саму рацию во время поединка. Андрей с точностью до секунды высчитал время, за которое инструктор окажется у выхода. Он придвинулся вплотную к окну, прицелился в бензобак милицейской машины и мысленно отсчитывал последние мгновения. Вот в эту секунду, по его мнению, Счастливчик вышел в холл и оказался под временной защитой конторки. Они не планировали отход по этому сценарию, и Андрею приходилось импровизировать. Он не ставил себя на место старшего товарища, просто реально представлял его действия, и в этом плане они виделись слаженной двойкой. Жаль, нет связи, еще раз подосадовал Андрей.
С мыслью «бензобак обычной пулей не подожжешь» он выстрелил. И еще раз, отвлекая внимание оперативников на себя. Все трое разом повернулись и подняли головы, отыскивая силуэт снайпера на крыше. Но снайпера на крыше можно увидеть только в кино. Двумя выстрелами Андрей дал понять оперативникам, что они открыты со всех сторон и самое надежное укрытие находится вне зоны видимости снайпера. И он развеял все сомнения на этот счет, руководствуясь инструкциями Счастливчика: «Для тебя открыт зеленый свет. Забудь о желтом свете, который означает сохранение чьей-то жизни». Он посадил на угольник прицеливания милиционера, который все еще высматривал на крыше стрелка и поводил стволом «макарова», и нажал на спусковой крючок. Пуля прошла между руками, удерживающими пистолет, и попала в середину груди. Опер тут же опрокинулся на спину. Андрей, в свою очередь, повел стволом и выбрал очередную цель. Он преодолел порог чувствительности и выстрелил в живого человека, как в мишень. Третий милиционер обогнул машину и укрылся за ней. Как нельзя вовремя, отметил Андрей: открылась застекленная дверь, выпуская из здания Счастливчика. И если у Андрея поначалу были какие-то сомнения, то Инсаров затруднений на этот счет не испытывал. Он дважды выстрелил в спину оперативнику и шагнул на дорогу, посмотрев сначала налево, а потом направо, как учили в школе. С пистолетом в руке он олицетворял дорожный знак: «Стой!»
Андрей положил оружие на пол. Он полюбил эту винтовку за ее настойчивую отдачу и точный «швейцарский» бой...
Спустившись с чердака на площадку, Андрей надел черные очки, надвинул на лоб бейсболку и освободил кобуру от «макарова». Когда он достиг второго этажа, услышал шум с улицы: открылась дверь парадного. Слух резанула сирена второй милицейской машины, выкрики раненых оперативников, подсказывающих товарищам, где преступники. На третьем этаже из квартиры 52 на площадку вышел мужчина лет пятидесяти в спортивном трико и майке без рукавов. Андрей, не сбавляя хода, ударом ноги вколотил его обратно в квартиру. Еще два пролета, и он увидел напарника. И тотчас присоединился к нему. Они эффектно смотрелись в дверном проеме, с оружием в вытянутых руках, повторяющих позу друг друга. И курки «макаровых» спустили одновременно. Милицейская машина сначала лишилась стекол, а потом проблесковой системы на крыше; лишь за радиаторной решеткой перемигивались бегущие спецсигналы.
Они опустили оружие. Андрей спросил взглядом: «Уходим?» – напарник подтвердил:
– Да, пора двигать.
Они поднялись на второй этаж. Инсаров вынул внутреннюю раму и двинул ногой по наружной. Андрей уходил первым. Он выпрыгнул из окна и, держа оружие на изготовку, страховал товарища. На выходе из
