Сложив бумагу вчетверо, как сделал бы это адмирал, он посмотрел на часы и подумал вслух:
– Я не доживу до утра...
Он задремал, когда часы показывали начало восьмого, и проспал непростительно долго: три с половиной часа!
Разлепив глаза, Говоров набрал номер телефона Осипяна.
– У меня есть важная, очень важная новость, – сообщил он, когда адмирал ответил. – Мне нужно лишь пять минут твоего внимания.
Через час адмирал был вынужден «отбить» телеграмму на имя капитана Лещика.
Корабельные часы показывали четверть седьмого, когда командир сторожевика, находящийся в рубке, получил радиограмму. Вызвав Возничего, он по радио связался с капитаном датского сухогруза. Первые же слова навели его на мысль о дешевом американском боевике про русских: он врал по ходу, причем на характерном для себя самого «художественно-техническом» языке:
– На борту «Мейера» обнаружились неисправности в машине. На помощь ему высылаю группу механиков. Ложитесь в дрейф до моего очередного распоряжения. Как поняли?
– Понял вас, кэп. Могу предложить помощь. У меня отличные механики.
– Спасибо – нет. У меня механики не хуже. Выполняйте команду.
– Понял.
Лещик вызвал капитана «Мейера»:
– Встречайте Возничего. Он привезет вам распоряжение от Тищенко – Осипяна. Станьте левым бортом к «датчанину», ложитесь в дрейф.
Через пятнадцать минут Возничий, поднявшись на борт «Мейера», за руку поздоровался с капитаном.
– Как чувствуют себя раненые?
– Ну, мертвым-то они точно не завидуют, – Светин многозначительно повел бровью.
– Отлично. Мы поняли друг друга с полуслова. Нам с тобой рекомендовано «отнестись к телу Сантоса с исключительными почестями».
– И что это означает? – Светин прикинулся шлангом.
– Найдется на борту что-нибудь тяжелое на ноги?
– А это мысль. – Капитан вспомнил о паре бесполезных вещей в моторном отделении, со временем превратившемся в корабельный запасник, – чего там только не было! Судно одно, судовладелец один, а экипажи менялись часто и ненароком оставляли на борту всякое, в том числе и личные вещи. Конечно, водолазные ботинки, шлем-трехболтовку, зимнюю рубаху и перчатки нельзя было отнести к числу личных вещей, но они были там, где их оставил прежний хозяин (скорее всего – водолазная группа): в металлическом рундуке.
– О чем ты говоришь? – переспросил Возничий.
– О водолазных ботинках. Оба килограммов на сорок потянут.
Кап-три снова включил свою видеокамеру, снимая церемонию погребения. Она проходила на шканцах с правого борта, поскольку с левого торчал в ожидании возобновления ордера датский сухогруз.
Капитан отказался от идеи надеть неподъемные водолазные ботинки на ноги трупа. Матросы завернули его в брезент, вопреки традициям не став зашивать ткань, а просто перевязав этот кокон так, чтобы труп не вывалился из него. Привязав к ногам ботинки со свинцовой подошвой, они поднесли тело к борту. Их было четверо. Удерживая труп на планшире, они смотрели то на рябоватую воду за бортом, то на капитана. Светин, поймав утвердительный кивок Возничего, взял на себя обязанности капеллана: чуть слышно и пряча неловкость он сказал: «Первые да будут последними, а последние – первыми». Но чувство стеснительности быстро прошло. Они отдавали почести военному моряку, и теперь уже неважно, был ли он праведником или грешником.
Матросы чуть подтолкнули тело Сантоса, и оно полетело в воду ногами вперед.
Возничий выключил камеру, которая запечатлела всплеск воды и то, как она сомкнулась над Черным Посыльным.
Глава 7
Презентация
Осипян и Говоров приехали на служебной адмиральской машине по адресу Охотный Ряд, 1, ровно в десять часов. В здании Госдумы их встречал помощник главы Комитета по безопасности. Он провел их в кабинет шефа и закрыл за собой дверь.
Адмирал в шутку посетовал Алексею Миронову, коллеги которого называли его Минотавром:
– Не знаю, в какой подкомитет ты меня отфутболишь. Рвусь на три части: разведка, терроризм, финансирование.
– Рассказывай. А там я посмотрю, на сколько частей тебя порвать, – также отшутился хозяин этого небольшого, но уютного кабинета.
– Знакомься. – Адмирал представил Говорова, опуская приставку «экс»: – Капитан 1-го ранга, разведчик, главный редактор журнала «История обороны» Сергей Говоров.
– Слышал, слышал, – покивал Миронов, пожимая гостю руку. – Острые статьи, критика в адрес Минобороны и все такое прочее.
У него было время ознакомиться с биографией Говорова, и досье на него Миронов запросил сразу же после обращения к нему Осипяна – принять его и Говорова по «важному и неотложному» вопросу. Он получил подробный отчет об инциденте на «Мейере-11» задолго до встречи с адмиралом и успел ознакомиться с ним и навести кое-какие справки по своим каналам.
– Присаживайтесь.
Все трое заняли места за столом для совещаний; свободными остались три стула. Негусто, заметил про себя адмирал, беря в расчет то, что комитет состоял из двадцати двух членов.
Осипян вынул из папки «четвертушку» листа А4 и передал ее Миронову. Тот прочел вслух заглавие:
– «10 особо опасных разыскиваемых Россией преступников». «Версия» ФСБ?
Осипян покачал головой и поправил собеседника:
– Верховного суда.
Миронов покивал. Он знал, как на самом деле была установлена процедура «посева». ФСБ на основе имеющейся информации о деятельности террористических группировок и отдельных личностей готовит предложения в Генпрокуратуру о запрете деятельности тех из них, которые представляют угрозу безопасности России. Генпрокуратура готовит исковое заявление и направляет его в Верховный суд, который или признает доказательства достаточными, или нет, и принимает соответствующее решение.
Пробежав глазами «топ-лист», Миронов вернулся к первой строке, выделенной жирным курсивом: «Аль-Фаркадан», лидер – Лидинилла».
Он вышел в приемную и отдал распоряжение помощнику:
– Досье на Лидиниллу.
– Хорошо, Алексей Григорьевич.
Исполнительный помощник подготовил досье в трех экземплярах и раздал каждому.
