Он не мог не думать о совместной операции, и в этой связи часто сокрушался: «Ах если бы мы сохранили военные базы в Азии... Тогда согласно президентской директиве – наносить удары по террористам в любой части мира – в этом отдельном случае террориста разметали бы на мелкие фрагменты».
Тот листок бумаги с подчеркнутыми в нем строками хранился у адмирала в ящике стола и был для Осипяна, во всяком случае, исходником.
«Реально – зафиксировать встречу Муслима и Лидиниллы. В данном случае, прибытие Лидиниллы на Остров и отбытие с Острова имеют одинаковую ценность».
В информационном плане – да. В практическом, применимо именно для российских вооруженных сил, лишившихся баз по всему миру, – нет. Ценной являлась конкретная, годящаяся для точечного удара с вертолета «Неистребимого»: время и курс катера.
Реально было использовать авиацию США. Американских баз в Азии – что грибов в лесу. Но на согласование уйдет много времени. Американские военные осторожны в таких вопросах и сами захотят проверить информацию о местонахождении террориста, даже ознакомившись с деталями операции. «Вот если бы Остров был японским...» – пошутил по-черному адмирал.
Глава 8
Марафонец
Адам не стал заходить в саму бухту, чтобы шум мотора не привлек внимания вахтенных на базе и охранников Муслима на берегу. Примерно за триста метров до причала, усыпанного лодками местных жителей, он сбросил скорость и, ориентируясь в этом лимане, как на борту баркаса, уверенно подвел лодку к широкой трещине в скале. Эта природная ниша имела ряд уступов – широких и совсем узких, но они позволяли без труда подняться наверх.
– Хорошая лодка, – Адам похлопал по ее резиновому борту. Стрелка электронного лага на протяжении всего пути держалась на отметке сорок миль в час. – Хорошая, но прожорливая.
Говорову пришлось работать в сложных условиях: он не мог возвратиться на Остров, но был обязан довериться Адаму.
– Заправь баки и возвращайся сюда.
– Я понял: буду ждать тебя здесь.
– Сможешь подойти к причалу незамеченным?
– Меня не услышат, – дал ответ поляк. – Увидеть – запросто. Мама с папой делали меня по старинке, а не по стелс-технологии.
Сергей не выпускал из подсознания Марию Романо и того, что, по большому счету, вернулся на Остров ради ее спасения. Пока он слабо представлял себе, как в оперативном порядке сможет подтвердить информацию, полученную от Рауля; она не будет подтверждена даже десятком пиратов. Сергей мог доверять только своим глазам. Но как? Заглянуть в окно резиденции, в окно гостевой комнаты, нет ли там террориста, нанизанного на пик топ-листа «самых-самых»?.. Слишком мало времени – Сергей чувствовал цейтнот нутром. Марафонская дистанция разматывала перед ним последние метры.
Граница глубокой ночи и раннего утра – узкое лезвие, по которому шагал Сергей Говоров. Поселок спал. В резиденции, как всегда по ночам, горел дежурный свет.
На это здание, в котором раньше располагался военный гарнизон и проживали семьи военных, работала отдельная дизельная станция, рокота которой не расслышал бы даже акустик с подлодки. Она находилась в естественном гроте, на глубине примерно десяти метров, а вытяжкой для отработанных газов служила такая же природная, вертикальная шахта.
Говоров зашел в эллинг со стороны гаража. Абсолютную тишину нарушали настенные часы. Пружину боя он никогда не заводил, потому что не любил «похоронного», на его взгляд, звона, отбивали ли они один или несколько раз.
Дверь, которую ему помогал навесить Адам, открылась бесшумно. Ночник, работающий от аккумулятора, бросал свет на пустую кровать...
Сергей подошел ближе и дотронулся до простыни; она была холодная, ледяная. Марии не было в эллинге уже довольно давно.
Он открыл шкаф. Ее одежда была на месте, ни одного пустого плечика. Хотя... нет ее повседневной одежды.
Куда она ушла?
Куда она вообще могла уйти среди ночи?
В голове сформировалось слово, смысл которого коренным образом изменился в 1937 году:
Говоров вышел за порог. Погода не радовала. Ослабевший было муссон снова набрал силу и принес с собой дожди. Сергей включил фонарик и рассмотрел две пары следов, мужские и женские; обрывались они там, где оставил следы джип, как будто на полном ходу сбил людей.
Марию забрали. Но почему тогда в эллинге не оставили засаду? Пока еще не определились, сомневаются в семейном посыльном? Отсюда, что ли, такие условно-осторожные манипуляции с Марией?
Сергей мыслил трезво. Волнение, которое он подхватил на «Волноломе», улеглось на Острове.
«Я хороший работник. Я не умею играть в работу».
Он примерил на себя это рубленое выражение Адама. Оно было с чужого плеча. По большей части, он играл, и роль у него была сложная.
Говоров вернулся в эллинг. Открыв металлический ящик, где у него хранилось оружие, он прикинул: «Феникс» войдет в бухту через полчаса или чуть раньше. Но он не мог рассчитывать на помощь команды. Они не станут на его сторону, им здесь жить.
В подсумки, закрепленные на нагрудном планшете, он положил магазины для пистолета-пулемета и гранаты, предварительно прицепив шнурки к их кольцам. В карманы подсумков он положил фонарик, метательный нож. Магазин в пистолете был полон, из Mk.23 он сделал всего два выстрела: в замок и в человека, который предлагал пиратам разойтись миром. Что было бы, если б Сергей оставил его в живых и принял его условия?.. На выступающую часть ствола он прикрутил глушитель и снова убрал в кобуру типа «мексиканская петля».
Все?
Пожалуй, он упустил из виду одну вещь: абордажный крюк на длинном и прочном, как стальной канат, нейлоновом шнуре.
Дорога до резиденции долгая: бегом – минут двадцать, а на своем «кургузом» джипе «Ранглер» Сергей ехать не рискнул.
Снова зарядил дождь, превращая дорогу в месиво. Резиновые боты – обувь как раз для такой погоды, подумал Говоров, делая первые шаги по направлению к резиденции.
Не раз и не два он мысленно проникал на ее территорию – то с парадного, имеющего двойные двери-«распашонки», то с запасного, такого же широкого и гостеприимного. Сергей отрабатывал «варианты на крайний случай», поскольку не мог не думать о ликвидации Лидиниллы своими силами.
Француз уединился в своей каюте, в которой он всегда устраивался с присущим его нации вкусом. Там у него была его любимая еда и напитки, беговая дорожка и видеодвойка. По телевизору он смотрел не только развлекательные программы. На днях канал европейских новостей передал фрагменты казни сотрудников французского посольства в Ираке... Открыв иллюминатор, он прикурил; до ликера, своего любимого напитка, даже не дотронулся.
Его одолевали тревожные мысли. Он засомневался в первую очередь в Муслиме; тот, как оказалось, был подвержен чужой воле. Кто знает, думал он, не придется ли ходить под этим ненормальным Лидиниллой? Нет, уж лучше слинять с этого острова, последовать за товарищами, не принявшими условий
