Майор Рогозин еще по пути к месту проведения операции, которое он в рапорте обозначит как район, предугадал события и в этом ключе думал о подлоге как мере необходимой и зачастую обыденной. Штурмовая группа в его представлении «усохла» до одного человека. Просто он знал район, где укрылись боевики Сухроба Тохарова, как свою квартиру. И в этой связи дополнил: квартиру, которую он сдал квартиранту. «Квартиросъемщика» звали Сергей Курочкин. Из всей группы егерей лишь он один свободно поднимался на плато как по горной расселине, так и по вертикальному монолиту.
После затяжных спусков и подъемов по горному серпантину машина остановилась у блокпоста, который представлял собой охраняемый шлагбаум. Одетые в бронежилеты и «сферы» (в связи с обострившейся обстановкой в республике) военнослужащие внутренних войск и пограничники столпились у заднего борта грузовика. Больше всего прибывшая группа вызвала интерес среди пограничников. Они редко контактировали с егерями, а патрулировать вместе границу доводилось всего несколько раз.
– Здорово, Саша! Давно не виделись. Как доехали? – спросил капитан Максумов, за руку здороваясь с Рогозиным.
– Привет! Нормально доехали. По пути ни одной машины не попалось, а такое чувство, что плелись в пробке, бампер в бампер. Подъем – спуск. Спуск – подъем. Голова кругом. Как будто не из Пянджа ехали, а из Душанбе. Если бы водитель был не из моего подразделения, я бы пристрелил его, – пошутил майор.
Он стукнул в борт машины:
– Выходим, парни.
Егеря были одеты в обычную полевую форму без знаков различия. Вооружены «калашниковыми» с приборами беспламенной и бесшумной стрельбы. Егерское подразделение комплектовалось призывниками. В охране границы они не участвовали. Их использовали как «мобильный резерв командования» для решения специальных задач. Это подразделение егерей негласно называлось Икс-группой.
– Десять человек вместе с тобой, – посчитал Максумов. – Срочники?
– Да, – кивнул Рогозин. – У меня есть знакомый – подполковник, заместитель командира мотострелкового полка. Так вот он рассказывал: «Срочники, эти мальчишки, не знали страха, у них он просто еще не сформировался. Мне приходилось их бить по затылку, чтобы пригибались в окопах». Вот и с моими так же. А сколько твоих на месте? – Рогозин указал рукой в сторону дороги, уходящей в горы. Крутизна ее составляла сорок градусов. Предел для танка. Машина может подняться, но рисковать не стоит. Майор поднимался по этой дороге, которая через двести метров сужалась до тропы, не один десяток раз. Наркокурьеров здесь пропасть. Ледники и снега начинают в горах таять, так эта нечисть просачивается по хребтам, перевалам и тропам с грузом на территорию Таджикистана. Здесь идет гражданская война, только российские военные по привычке называют это конфликтом. Он вспыхнул, когда выходцы из отдаленных районов «поддались влиянию фундаменталистских исламских идей». Бандформирования прорывались через границу в направлении Пянджа и Тавильдары, вырезали целые поселки. Год назад боевики Движения исламского возрождения Таджикистана предприняли попытку массового прорыва на равнинных участках границы – где Московский и Пянджский погранотряды, чтобы доставить оружие и боеприпасы в районы боевых действий. С той поры начались регулярные обстрелы погранзастав и нарядов, предпринимались попытки захвата погранзастав.
Присутствие российских спецподразделений в независимой республике было реализовано на основе двустороннего договора между Россией и Таджикистаном, где были определены задачи и полномочия российских подразделений. «Глобальная» задача – «создание вдоль таджикско-афганской границы зоны мира».
– Двадцать человек успели перебросить, – ответил Максумов. – Да под рукой полста – из гражданского населения. Если сказать «на всякий случай», значит, ничего не сказать. И «пожарный» сюда не воткнешь. Ну что, пойдем?
– Да, пора двигать. – Майор пропустил вперед командира отделения сержанта Камбарова. За ним поспешили остальные егеря.
– Местных «духов» называем религиозными экстремистами – язык сломаешь, – продолжил разговор Максумов, вышагивая рядом с майором. Майор – русский, в курсе здешних проблем, которые собрались, как морщины на лбу старца, но проникнуться, что ли, глубиной проблемы мог только местный. Так считал Максумов. Отсюда и его недоверие к русским егерям. По его мнению, в горах не место военным из российской глубинки, хотя большинство офицеров-пограничников окончили российские военные училища. Куда эффективней отряды самообороны, батальоны и полки из таджиков. – Радикалы-фундаменталисты прорываются с Афгана. Занимают, сволочи, такие позиции, что выбить их можно только огнем из танков и пушек. А их еще надо втащить на высотки. А высоты порой до трех тысяч, склоны завалены камнями. Для танка дорогу бульдозерами расчищать надо. Мы научили афганцев воевать. Некоторые не мыслят для себя иного способа существования. В Таджикистане, Узбекистане, Киргизии столько оружия, боеприпасов, денег, что взорвать республики изнутри особого труда не составит. Если их не сдержать, бои перекинутся на Поволжье.
– Говоришь, Тохаров с боевиками на плато залез? – переменил тему Рогозин. – Я знаю Тохарова. Его нужно обыгрывать, сам он ничего не отдает.
Максумов посмотрел на Рогозина так, словно тот только что сошел с экрана в виде красноармейца Сухова. И про себя заметил: «Здесь тебе не кино». И все же высказал свои мысли вслух:
– Здесь тебе не кишлак и не восточный музей. А Тохаров – не Абдулла. Его через трубу не возьмешь. У него пулемет.
Рогозин рассмеялся. Максумов плюнул с досады: все-таки сбился на красноармейца.
За беседой время в пути пролетело незаметно.
За сотню метров до подъема на плато группу остановили дозорные. Обменявшись с егерями приветствиями, они дали расклад на положение вещей.
Фактически за четыре часа обстановка в районе не изменилась. Тохаров и четверо его боевиков по- прежнему заперты на плато. По-прежнему действует приказ обезвредить бандитов малой кровью, малыми силами, не вызывая шумиху даже в горах. Шумиха больше на руку бандитам. Ради этой цели порой и переходят границу «духи», поднимаются в горы и завязывают боестолкновения с пограничниками местные боевики. Одним словом, бить нужно было сильно, но аккуратно, как требовала классика.
Егеря обошли простреливаемый участок стороной, преодолев покатый склон, усеянный камнями, – морена в миниатюре и осыпь по сути своей. Но под ногами спецназовцев не покатился вниз ни один камень.
Они вышли к вертикальной скале высотой тридцать метров. Ниже скалы, глубоко под ее подошвой, заняли позиции стрелки Максумова, вооруженные ручными пулеметами Калашникова, и держали, как это ни покажется странным, высоту снизу. Это стало возможным в связи с немногочисленностью бандгруппы Тохарова. Его пулеметчик и автоматчики были сосредоточены в одном месте, самом важном в стратегическом плане: на выходе из плато. А выход – это дорога в расселине, почти прямая и отлично простреливаемая. То был жизненно важный путь для Сухроба Тохарова. Пограничники загнали его на равнину с крутыми склонами и уступами, захлопнули дверь, а замки закрылись с двух сторон – пограничниками и бандитами.
Это называлось осадой. Но дело не в том, сколько продержатся боевики, пока не опухнут с голоду, а в
