Калмыкии, во всяком случае, именно это прослеживалось в их действиях.
Скрытая протока была узкой и неглубокой. По ней могла пройти моторная лодка, причем без опаски намотать на винт густую, стелющуюся по прозрачному дну траву, которой тут было чуть больше, чем водорослей в Саргассовом море.
Клим оглядел бойцов. Одежда на них грязная и мокрая. Поистощали за последние сутки, устали до смерти, но виду не подают.
Группа пошла правым берегом протоки, часто проваливаясь по колено в затопленные водой ямки. Примерно через четверть часа пути, когда до предполагаемой встречи с бежавшими медиками оставались считаные минуты, командир резко остановился, в нетерпении протянул руку идущему позади радисту и пощелкал пальцами: «Давай связь».
Он выходил на связь с центром, понимая, что нарушает инструкции, но в данной ситуации посчитал это правильным. Рассудил как региональный политик – «хочу нормальных отношений с центром».
– «Седьмой» – «Центру». «Седьмой» – «Центру». Подтвердите путь отхода медиков.
Послушав фон в трубке и шелест высокой травы, покачивающейся под небольшим ветерком, нагнавшим рябь на воду, получил ответ:
– «Седьмой», я – «Центр», курс предположительно прежний. Доложите ваше местонахождение.
– Квадрат 263, – не заглядывая в карту, ответил Клим. – Направление – 186. – И скрипнул зубами: «Выгребаем в обратную от точки эвакуации сторону».
Пауза.
– Почему не обеспечите поддержку хотя бы группой из тренировочного лагеря? Или с воздуха – вертолетом с десантом?
– Обеспечиваем, «Седьмой». Они выходят направлением юго-восток, вероятным путем банды Саидалиева. Их задача – обнаружить банду и уничтожить ее. А «вертушка» нашумит, и Саидалиев снова уйдет.
– Подтвердите приказ, «Центр». – И Клим сказал то, что говорить был не вправе. – Боюсь, я не понял приказа.
С момента получения приказа прошло не так много времени, и вот сейчас по радио командир разведывательно-диверсионной группы мог получить от начальства втык. «Наверху» это могут расценить так: командир экипажа старший сержант Климов все это время не думал об исполнении приказа, а лишь обсуждал его. Только за это он мог вылететь из подразделения, причем вместе с командой.
ИЗ ДНЕВНИКА АЛЕКСЕЯ БЕРЕЖНОГОЯ в спеццентре «Дельта»! Это подразделение добровольцев, куда я писал рапорта, уволившись с действительной службы в звании рядового морской пехоты. Матрос, короче. А записи начал делать лишь после трех недель пребывания в «Дельте»: за эти двадцать с небольшим дней у меня не было и двадцати минут свободного времени. Я не поверил своим глазам, когда вслед за повесткой из военкомата в комиссариате мне вручили направление на курсы спецподготовки. Я был готов расцеловать военкома… А мать только головой покачала: мол, все дружной толпой на «сенокос», а ты на второй срок… Это зайцы, говорю, «косят». А я… нет, я не волк, я – Земля, как прозвали меня в моем подразделении. А скоро могу прибавить к своему позывному – Воздух и Море. Вездеход, короче. Мать благословила своего непутевого «вездехода», поцеловав его в лоб. И я, как Жанна д'Арк, вместо того «чтобы пасти коней и жать хлеба», отправился «воевать».
В Пионерский я прибыл на два дня раньше и томился, как Серая Шейка, в гостинице: в подразделение меня не пустили – успеешь, дескать. И вообще намекнули, что нетерпеливые вроде меня, у которых свербит в заднице, первыми вылетают. Ну тут вы хрен угадали, отвечаю.
В день «икс» я сделал зарядочку, намеренно не побрился и не побрызгался дезодорантом, явился в часть заросшим и с естественным запахом. Майка с коротким рукавом открывала мои крутые – размером с туркменскую дыньку – бицепсы. Часовой проверил мои документы и отдал мне честь. То-то!
Первым делом я увидел приземистые бараки, серые от частых дождей и ветров и взятые по периметру забором из колючей проволоки. Я шел вдоль бараков по узкой дорожке, а по бетонке, проходящей рядом, двигались БТРы, военные «УАЗы» и даже мотоциклы. С ума сойти! Я, конечно, не дурак и просек, в чем тут дело. Это некое посвящение в реальность. Чтобы чувствовать себя пусть не как на войне, а в боевом резерве, что ли. Как узнал позже, техника ревела и по ночам. Казалось, вот-вот прозвучит команда занять места на броне. Привычная такая команда.
На глаза мне попался плакат: «Добро пожаловать на курс спецподготовки». Только почему- то без восклицательного знака. Именно сюда я стремился, в элиту из элит, «которая дает несравнимые возможности и преимущества перед другими элитными подразделениями», как сказал перед строем командир части, он же начальник курса. Говорил спокойным, даже слегка ленивым голосом, но каждое слово врезалось в память.
– Вы пройдете курс специальной подготовки. Десантники, морские пехотинцы, другие уже состоявшиеся профессионалы, среди которых есть и выпускники Севастопольской школы водолазов[7], пройдут его до конца, навсегда забудут цвет беретов, с которыми они перешагнули порог военно-морской базы. Вы станете профессионалами самого высокого класса, способными выполнить любую задачу в любой точке земного шара, будь то суша, воздух или море. Вы пройдете разведывательную, общую, горную специальную, морскую подготовку, выживание в различных условиях и так далее. Запомните эту минуту, ибо спецкурс для вас уже начался.
И тут кто-то из курсантов ляпнул:
– Когда мы будем нырять?
Вперед вышел лейтенант-инструктор Евгений Беглов – долговязый и сухожилистый детина с непроницаемым взглядом карточного короля по кличке Жорж Бенгальский. Видал я таких в бригаде морской пехоты!
– Куда нырять, дубина? В собственное дерьмо будешь нырять три месяца, потом три месяца отмываться. Продолжительность жизни в нашем лагере – шесть месяцев. Кто-то не выдержит и шести часов.
И дальше в таком же духе.
Вначале был трехнедельный курс на выживание, которого нет ни в одном из спецподразделений. Но и курсанты попались крепкие – от опытных сержантов до бывалых офицеров. И когда курс не попал в процент среднестатистического отсеивания, случилось, по моему мнению, самое паршивое, чего до сих пор забыть не могу. А до этого… Вот сука! Это я про старшего инструктора. Жорж Бенгальский, обходя строй курсантов после вступительного слова начальника школы, ухватился за гвардейский значок, который я прицепил к черной курсантской робе: «Ты что, гербалайф продаешь? Снять!» Я окосел! Я ничего не ответил, у меня дар речи пропал. И вот другой момент… Поначалу я посчитал это открытым издевательством или недопонимаем со стороны старшего инструктора. Я еще помнил его слова: «В этот раз что-то много курсантов на квадратный метр плаца…» И чтобы стало меньше, нас выстроили на мостках.
– Первый экипаж, шаг вперед! – скомандовал Бенгальский. Шестеро бойцов подчинились и стали на краю мостков, еще не зная, что им предстоит.
Слово взял «директор водных аттракционов» – инструктор-водолаз, похожий на бульдога мичман с редкостной фамилией Машбиц. Он зверел по любому пустяку и имел «врачебную» привычку спрашивать: «У тебя туберкулез? паркинсон? грипп?» И вообще он походил на израильского коммандос: черные глазищи навыкате, рубильник, как у сайгака, губище, как у обиженного Буратино. А его грудной клетке и волосатым ручищам позавидовал бы сам Кинг-Конг.
– Через десять минут один из вас будет ненавидеть природу за то, что она сделала с ним. Под вами, – «директор» топнул ботинком в доску, – на дне, пять аквалангов. Надеть их на шесть рыл невозможно физически. На нервной почве – да. Тот, кому не достанется дыхательного аппарата, сегодня же отправится домой. Итак, девочки и мальчики, по моей команде… Начали!
Караул, что тут началось! Даже гиены не способны грызться с такой ожесточенностью. Бедолаги автоматически действовали по принципу выбора места в вагоне, когда первые выбирают пустые купе, вторые там, где осталось больше места, и так далее… По принципу «выживает сильнейший». Точнее,
