– Что, если мы встретимся завтра и обсудим одно дело? – предложил подполковник.
Капитан пожал плечами:
– Почему бы не обсудить?
И только сейчас вспомнил про Сергея Перминова. Его помощь запоздала – об этом можно было судить по звонку, который принял подполковник Козырин в самом начале беседы. Но Сергей мог наверстать упущенное, если запоздал он ненадолго. Зная характер друга, Яков справедливо подумал о том, что его не сдержать и за битой в спортивный магазин заезжать не придется. О зяте, которого, быть может, постигла участь оргтехники в его кабинете, он подумал в последнюю очередь.
– Почему бы не обсудить, – повторил он, – если этому не помешают действия моего бойца, которого я приставил к Биткину.
– На этот счет не беспокойся, – самоуверенно ответил подполковник. – Обмен взаимными претензиями – ничего более, как считаешь?
«Мне все равно», – пожал плечами Моравец.
Одно колебание Яков погасил еще в ресторане. Второе – на подходе к «Газели». Из четырех врученных ему пачек долларов две он положил во внутренний карман куртки. Оставшиеся двадцать тысяч поделил между бойцами. Как и положено по статусу, им досталось меньше: по пять тысяч. Сам капитан заработал двадцать.
Саша Большой, глядя на Сашу Маленького, едва заметно покачал головой, но деньги взял. Не колебался лишь Крекер – старший лейтенант Алексей Шумилов, специалист по компьютерному оборудованию, взломщик систем связи, каких еще поискать. Он один из всей команды предчувствовал, чем кончится дело, но мысли свои держал при себе.
А Джек – Евгений Каталин – долго держал деньги в руке. Потом сказал:
– Мне деньги нужны, пацаны. Наташка уже второго носит, нам бы отдельную квартиру. А то живем, сами знаете, на двенадцати метрах. – Джек усмехнулся, пряча виноватый взгляд. – Не было бы счастья, да несчастье помогло.
С одной стороны, хорошо, что Каталин с нами, подумал Моравец. А с другой… лучше бы его не было. Лишь перед ним Яков испытывал что-то отдаленно похожее на неловкость. Даже поймал себя на мысли, что не мешало бы дать Джеку побольше – тысячи на две.
Командир предупредил бойцов по-особенному:
– Ключи от нашей сегодняшней вылазки спрячьте подальше. Или вообще выбросьте. В море.
На складе магазина, поочередно глядя на связанных спецназовцев, родственника и лейтенанта Перминова, Моравец как-то равнодушно подумал, что его боец и друг не в доле. Не попал он в долю, что тут поделаешь. К тому же Сергей мог отказаться от денег.
В группе морского спецназа произошел раскол, «Гранит» дал трещину – единственное, о чем жалел капитан Моравец. Однако раскол неполный – в общении, что не должно отразиться на работе.
Глава 3
«Горькая ночь» по-русски
Сенатор, приоткрыв жалюзи, смотрел из окна на ставшую привычной панораму – с теннисным кортом, бассейном, беседкой с очагом для барбекю, парковочной площадкой, гаражом-мастерской, в котором умещалось три легковых автомобиля. Смотрел «во двор», как продолжал думать по старинке, на свою можжевелово-туковую «лесопосадку», обрывающуюся у березовой рощицы. Видел пару выдрессированных доберманов, которые, получив команду «свой», лишь обнюхали обувь гостя и вернулись к своей игриво- деловой работе.
Сенатору было непривычно видеть двух людей, прохаживающихся по необъятной территории его «двора». Сейчас он чувствовал себя чужим даже внутри дома. Как вор, он затаился у окна и между молочными полосками жалюзи видел свои недовольные, напряженные глаза, отражающиеся в стекле.
«Он не поверит…»
У сенатора появилось желание взять в руки цейсовский бинокль и разглядеть лицо командира группы боевых пловцов. Для капитана усадьба сенатора – лишь демонстрация возможностей хозяина. Однако по ней капитан Моравец мог составить представление только о его финансовой мощи или благосостоянии. А вот что касается политической силы и власти – вопрос очень и очень спорный.
Предложение Козырина провести решающий раунд переговоров с командиром «Гранита» в показательном стиле сенатору понравилось. Не в каком-нибудь даже престижном ресторане, а действительно среди роскоши, где каждая вещь носила ценник. Моравец никогда не узнает, кто хозяин этого дома; он может позавидовать своему собеседнику – Виталию Козырину, который привез капитана на сенаторском «Ауди» в окружении профессиональных охранников действительно как к себе домой; и все относились к нему уважительно, называя Виталием Николаевичем. Но разговор Козырин ведет не от своего имени. В основном подполковник оперирует словом «мы», лишь изредка сбиваясь на «я». А капитан, человек флотский, наверняка знает притчу, которую принято рассказывать на флоте молодым командирам:
Сейчас Козырин даст полный ход, а на мель сядет вся сенаторская команда.
«Моряки, мать их!» – выругался Воеводин. Поймет один другого? И как капитан отнесется к работе, если его будут обуревать сомнения относительно личности Козырина? Собственно, вопрос лишний, поскольку сомнения не позволят капитану принять предложение президента СВС. Ему проще отказаться.
А шанс с капитаном неплохой, он же сейчас и на ближайшую перспективу – единственный.
Поймут они друг друга или нет?
Один раз уже поняли, когда один дал деньги, а другой взял их.
Позволит ли Яков Моравец втянуть себя в этот денежный круговорот, выбраться из которого удается далеко не каждому?
