худощавый, лихо заломив черный берет на ухо, шел рядом; краснолицый увалень лет девятнадцати – позади. Один довольно удачно острил, второй робко хихикал.
– Знаете, как получилась первая мясорубка? Это когда Карлсон надел штаны наизнанку.
Лена грустно улыбнулась шутке молоденького пехотинца.
Неизвестно, сколько бы они шли так, если бы их не остановил чуть насмешливый голос:
– «Недоступный» под конвоем «Игривого» и «Смешливого».
Девушка быстро сориентировалась, поворачиваясь к Сергею и напуская в голос иронию:
– А, гвардии лейтенант Перминов…
«Конвой» быстренько набрал ход и скрылся за причалом.
Сергей был одет в джинсы и майку, на плечи наброшена легкая коричневая куртка из тонкой кожи, скорее ветровка на «молнии» и с классическим воротником.
Сергей поздоровался, беря Елену под руку:
– Привет, Рыжик.
– Привет. Давно не виделись.
– Знаешь, что я подумал, когда впервые увидел тебя? Я подумал: «То, что надо».
Девушка улыбнулась.
– А ты? – спросил Сергей.
– Что – я?
– Ну, что ты подумала, когда увидела меня в первый раз?
Лена на минуту задумалась.
– Тебя всегда звали Серым. Грей – это «серый» по-английски. И я подумала, глядя на тебя: «Капитан Грей».
– Не вяжется, – рассмеялся Перминов. – Выходит, ты интересовалась мною, наводила справки – кто я, как меня зовут. Цветом моим интересовалась, да?
– Может быть, – Лена игриво повела плечами. – Снова небрит? Как это похоже на тебя.
– А где твой смертоносец? – спросил Сергей.
Она ответила словами мужа:
– Не спрашивай.
– Это самое приятное, что я слышал за последние пять лет. Сходим в кабак?
– Куда? – казалось, Лена забыла или не знала этого слова.
– В ресторан. Объявим войну серым будням.
И вот они слушают грохот мощных колонок.
Похоже, Сергея в «Севере» знали неплохо. Ему улыбнулась одна официантка, другая, приветливо махнул рукой бармен. В груди девушки шевельнулась дружеская, по ее определению, ревность. Разумеется, ей нет дела до того, как развлекается лейтенант. Он друг семьи? Нет, так про него сказать нельзя. Он просто друг. Он не докучает своими визитами. И вообще появляется в их доме всегда по делу: например, занять денег.
Сергей воспитывался без отца – тот бросил семью, когда Сергею исполнился год. А мать умерла, когда он заканчивал последний курс военно-морского училища. Елене всегда было жаль этого парня: неустроенный, однако не нуждающийся в чьих-то советах и помощи. Жил неумело, расходовал себя по своему усмотрению. И вот странность: Лене никогда не приходило в голову, что его стоит познакомить с подругой или просто задаться мыслью: «Ему нужна женщина». Но что для него семья? Наверное, он понимал это на примере своей матери: одинокой, счастливой только наполовину, ушедшей до срока. Может, он не хотел быть счастливее ее? Видел в этом что-то вроде предательства по отношению к ней?
Ответов гораздо больше, чем вопросов.
– Потанцуем?
Он старомодный, подумала она, принимая предложение. Он – последний из… Нет, просто «последний герой». Его обветшалое общение находилось на уровне десятого класса и… этого кабака, где, на удивление, оказалось много офицеров; мелькнули перед глазами несколько знакомых лиц, все неприятно потные, раскрасневшиеся. Каспийцы глушили водку, тискали местных «северянок», дергались в быстром танце.
Почему раньше она этого не видела? Разве что слышала про скверную репутацию «Севера». Оказалась здесь потому, что «гуляла», потому что ее пригласил Сергей. Пригласил в кабак, а не в ресторан и оправдал ее вынужденное мероприятие. И спасибо ему за это.
– У тебя есть девушка? – спросила она тоном «последней героини». Следовало бы спросить про женщину. И вообще пора бросать думать о Сергее в таком ключе, ибо скоро в ее глазах он окажется девственником. Наверное, она преувеличивала свою роль в жизни Сергея. Но так устроена женщина: ее интересует то, что о ней говорят. Оттого и задавала столько вопросов. А вот сейчас на свой вопрос хотела услышать: «Да, есть девушка». Но он-то сейчас не с ней, а с Рыжиком, как прозвали Елену еще в школе.
– Была, – откровенно наигранно вздохнул Сергей.
– Где вы познакомились?
– В заброшенном доме.
