– Но Виктор не знает, где он.
– Как и Терехин не знает о том, что Виктор не знает об этом. Я сказал все, нужно делать выводы. Положение у Крапивина аховое. Самый распространенный вариант – мотать за границу. Россия для него – кладбище. Нужны «чистые» документы, «зеленый» коридор, который ему необходимо пройти беспрепятственно. Ты все еще не хочешь выгнать его?
– Нет. Я втянулась. Мне интересно. Захватывающе. Нервы в клубок. Настоящая жизнь, не фальшивка.
– Черт, а мне не хочется потерять... это место. – «Тебя не хочется потерять», – мысленно поправился он.
– Как скоро, по-твоему, Терехин снимет «прослушку»?
– Сразу, как только поймет, что Виктор не знает, как выйти на заказчика. Есть возможность потянуть время – поговорить про Хворостенко, чтобы Терехин втянулся в игру. Для защиты от прослушивания применяют следующие способы, – начал перечислять лейтенант-охранник со знанием дела. – Первое – информационное сокрытие, оно предусматривает техническое закрытие и шифрование речевой информации.
– Что это значит? Переведи на нормальный язык.
– То, что
– Думаешь, Терехин ведет запись?
– Обязательно. Он меняет машины, в которых стоит простенькое в общем-то оборудование: приемник и магнитофон. Вчера стоял джип «Тойота», сегодня «Жигули». Но он собирает компромат больше на себя. Все магнитофонные записи, сделанные им, доказательством не являются, поскольку несанкционированы. Это может доказать на суде любой адвокат. Там только разговоры. Записи незаконны. Это вторжение в личную жизнь. Они ничего не разоблачают, но указывают на противоправные действия Терехина и бьют по нему. Получается, это он скрывал от руководства местонахождение преступника, и дальше развивать эту тему бессмысленно. Это конец Терехина как офицера ФСБ, это нары. На какой бы стадии развития событий это ни всплыло. Так что записи ему нужны, чтобы прослушать их раз, другой, третий. Для анализа, в общем.
– Когда-то я назвала тебя тупым...
– Да, я офицер, – с натянутой улыбкой согласился Цыганок. – Правда, с высшим образованием. Просто ты иногда забываешь, в каком ведомстве я работал, кого охранял и какой объем работы выполнял. Но Терехин не знает, что на тебя работает
Теперь Цыганок обязан был сказать о главной опасности. В сложившейся ситуации нелегально действующий полковник Терехин как бы не позволял взглянуть на тех, кто возвышался над ним. Все его левые действия останутся в тайне. Но вдруг произойдет утечка? Вот тогда все магнитофонные записи будут использованы с формулировкой «реальное свидетельство фактических событий». Но только в случае утечки информации и не самим Терехиным. Сам он отгорожен от этой формулировки своими несанкционированными действиями.
Но не Цыганок принимал решение. Мария лишь выслушала его и сказала, что в таком случае нужно действовать осторожно.
– Подбрасываешь через подслушивающую аппаратуру ложную информацию, – медленно повторила она. – И чем круче она... – Мария запнулась. – Мы говорили про Хворостенко.
– Когда? – спросил Цыганок. Но ответ уже знал: позавчера. В тот день, когда он не заходил в квартиру, а значит, не мог произвести привычный уже визуальный осмотр. И не ошибся. Он морщился, когда Мария рассказывала о намерениях встретиться с полковником Корсаковым и невзначай намекнуть про Хворостенко: «Плохо дело, очень плохо». Потому что фактически отступать нельзя. Терехин запросто разберется в наступившем затишье. Единственный вариант – акцентировать свои намерения, тянуть время и вовлечь Терехина в игру. Но как долго она может продолжаться?
– У меня столько знакомых, что я могу сделать десять паспортов, – ответила на вопрос телохранителя девушка. – Думаю, за два-три дня управлюсь. Она была женщиной. Она играла, уставала, снимала грим... Ее жизнь – это театр.
Терехин узнал о Марии Дьячковой достаточно, чтобы более или менее полно составить ее портрет. Талантливый дизайнер, имеет два высших образования, в свободное время пишет книгу об отношениях в модельном бизнесе в России и за рубежом и составляет полезные советы. Хотя «пишет» – громко сказано, так, наговаривает вечерами на диктофон свои соображения. Терехин отметил, что мысли ее были так же стройны, как и ее фигура, порой даже красивы – как ее лицо, губы, глаза, волосы. Николай без труда нашел в специализированном журнале фото Марии... и позавидовал Крапивину. Дорогого стоило провести с ней одну ночь даже в таком, как у него, осадном положении.
Качество звука было превосходным, Терехин только что не слышал дыхания собеседников. Но вот его дыхание сперло – в зобу или намного глубже, не разберешь, – когда он услышал: «Нужно проникнуть в квартиру Корсакова». Полковника кремлевской охраны, мысленно добавил Николай.
Такими мурашками, которые с топотом пробежали по спине и оставили глубокие следы, можно было пугать международных террористов.
Крапивин ничего не знал о местонахождении Хворостенко, и Терехин решил сворачивать свое несанкционированное мероприятие. И тут услышал та-кое...
Хлопнула дверь. Видимо, Виктор ушел в ванную. Точно – послышался какой-то монотонный шелест. Потом надолго, очень надолго воцарилась тишина. Наконец послышался голос хозяйки. Она привычно наговорила несколько полезных советов, которые, возможно, пересылала в какой-нибудь журнал.
– Еще один взгляд в зеркало, и можно отправляться на вечер. Даже при дефиците времени совсем не трудно настроиться на праздничный лад. Рукопожатие станет для вас настоящим удовольствием, если вы устраните с помощью пилинга сухие чешуйки кожи. После этого смажьте кожу рук нежирным кремом... Не могу прийти в себя. Не могу забыть слов своего гостя. Не могу объяснить своего состояния. Прощу или не прощу себе то, что сама подтолкнула его к этому шагу, – дело не в этом. Пока знаю твердо одно: мне
