Убить генерала

– Да ладно тебе, кому я тут нужна? Лучше машину сторожи. Хотя проводи – вдруг какой-нибудь маньяк спрятался в подъезде? Потом начнутся протоколы: «Насильник согласился признаться после седьмого следственного эксперимента». Айда, – прорепетировала девушка, прежде чем сделать первый шаг к «подворотне».

Мария остановилась напротив двери под номером 8, по привычке коснулась рукой прически: волосы были туго зачесаны назад, «конский хвост» уложен в толстый пучок и обернут искусственными косами разного цвета. Согнула палец и костяшкой нажала на кнопку звонка. Звонок заглушил на секунду оживленный фон за дверью и обозначил отдельные голоса: «О, кузнец пришел»... «Открой, Витек»...

Зверинец...

Шаги. Торопливые. Щелчок замка, скрип двери. Маша увидела невысокого плечистого парня лет двадцати пяти с пронзительными голубыми глазами. На миг ей показалось, что его зрачки искусственно фокусируются на ее лице, словно настраиваются на близкое расстояние. Только что они были маленькими, и вот выросли в размерах, прогоняя из глаз синь.

На нем была свободная спортивная майка, старые джинсы с широким ремнем, на ногах тапочки. Вот его губы разошлись в приветливой улыбке:

– Маша? Я вас сразу узнал. По звонку.

– По звонку?

– Ага. Он прозвенел так: «Ма-ша».

В это время к дому Виктора Крапивина ехал еще один человек. Инструктор сидел за рулем своей «семерки» и гонял в голове краткую характеристику на своего бывшего ученика.

Виктор Крапивин – человек по характеру противоречивый. Доверчив, уступчив, однако самостоятелен. В новой компании поначалу чувствует себя стесненным. Но в компании с одним человеком быстро находит с ним общий язык...

Девушка рассмеялась.

– Я не заметила. А если бы позвонил Олег?

– Ну... Не знаю. Звонок бы не сработал, наверное.

Маша постучала в косяк двери:

– Тук-тук. Можно войти?

– Да, заходи, – «среагировав на импульс», Виктор перешел на «ты». – Извини.

– Вас ровно пятнадцать человек? – Мария шагнула в узкую, как вольера, прихожую. – Вместе с родителями?

– Да, точно. Ты – шестнадцатая. Дом сразу нашла, не плутала?

– Да нет. Как вышла из метро, так и поперла прямо.

– Пыль с босоножек смахнула в подъезде?

– О, какие у нас острые глаза... И к тому же красивые.

...Способен долго и непринужденно поддерживать разговор общими фразами, порой обнаруживает свои речевые находки и тем самым располагает к себе собеседника. Умеет слушать, но никогда не вступает в спор, даже если знает тему лучше, чем его собеседник. Смел, решителен. Идеально подходит для работы в паре. Благодаря чему получил в середине курса кличку Близнец.

Пока Маша ступала по линолеуму в прихожей, успела услышать чей-то хмельной голос: «Штрафную!» И представила себе огромный граненый стакан с водкой. Пусть не стакан водки, но приличный фужер красного вина ей поднесли сразу. Кто-то уступил ей место и по-свойски сказал: «Садись сюда». Она села, ощутив через невесомую ткань платья нагретое сиденье жесткого стула. Ей показалось, что все парни, собравшиеся за столом, только что дембельнулись, все были одинаково хмельны, одинаково одеты. Каждый пыхал жаром и мысленно раздевал гостью. А их подруги, как шашки, уже были наголо, сверкали на гостью, начавшую свое восхождение с модели, завистливыми взглядами

Конечно, все было не так. Мария искала разницу между ее миром и тем, что заняли эти люди, и пока что не находила ее. Насильно заставила себя представить следующую картину: все пятнадцать человек выходят из подъезда проводить ее, видят машину, которая еще не вошла в серийное производство, хором спрашивают: «Твоя?», хмыкают и отворачиваются.

Нет, все не так. Похоже, зависти – даже к ее роскошному платью, цацкам с бриллиантами, к ее фигуре, доведенной до совершенства на спортивных тренажерах у Слуцкер и Краг-Тимгрен – у них не было. Чтобы она появилась, им нужно растолковать, что к чему, заставитьповерить в это.

В голове вдруг всплыло старомодное слово, его наверняка не произносил никто из этой шумной компании: ровня. До некоторой степени обидное.

Поняла другое – другого мира как раз и не существует. Мир один, но у него есть свои окраины-задворки. Поняла, что после этой вечеринки-полдника ничто не сдвинется в ее мозгах. Ничего подобного. Просто она на других людей посмотрела. У них свои взгляды на жизнь, у нее свои. Но в одном они похожи: у каждого из них было столько денег, что никому не нужно думать о завтрашнем дне. Дело в кошельке, а не в его размере.

Все, что она хотела увидеть, увидела. Услышала. Попробовала: красное вино оказалось с каким-то терпким вкусом, словно отжимали его не из винограда, а из черенков лозы. Высказалась: по просьбе «трудящихся» произнесла тост: «За дембель!» Удивилась: «Что, у тебя еще и день рождения сегодня? Ну тогда за здоровье твоих родителей!» Огляделась, найдя лет сорока пяти притихшую пару, которая смотрела на нее как на инопланетянку неопределенноговозраста – лет на пятнадцать младше их и лет на пять старше их сына. Попрощалась:

– Я на минутку забежала, только поздравить. Подарок за мной. Витя, проводи меня. – И чуть громче: – Всем спасибо! (А прозвучало: «Все свободны!») Было приятно пообщаться.

Пора придержаться выбранного раз и навсегда курса: начинать с того, что все забывать, что делала раньше, игнорировать все, что уже существует.