– Вдруг Курбатов оставил там оперов? – предположил Геншин.
– Не глупи. Этот шаг ему ничего не даст. Связь между мной и боевиками ему даже устанавливать не надо.
– Нас могут арестовать, когда мы повезем трупы…
– Кто тебе сказал, что мы их куда-то повезем?
Водитель надолго замолчал.
Гриневич запоздало поймал себя на странноватой, однако отдающей реальностью мысли: он опустился с высот, на которых обитал, на обычный уровень, став обычным человеком. Обнаружил в себе массу недостатков, о которых раньше и не подозревал. Задумался над тем, что, оказавшись в таком трудном положении, недостатки нужно отнести к достоинствам и сказать себе: «Ничто человеческое мне не чуждо».
Глава 6
В зоне комфорта
Вилла, имеющая имя собственное – Консуэло, нашла себе место на плосковершинной части скалы, о подножие которой бились не переставая волны Средиземного моря. Это тихое местечко было частью провинции Аликанте и будто представляло ее в миниатюрном виде. Внутренняя территория холмистая, с фруктовыми деревьями, виноградниками, оливковыми рощами. Прибрежная равнина покрыта садами апельсиновых деревьев, вдоль моря тянутся пляжи.
На этих берегах карфагеняне построили морские базы, они пережили арабское завоевание, прежде чем их отвоевали королевские дома Кастилии и Арагона.
В полукилометре от виллы раскинулся небольшой туристический городок, обычно оживленный в летний сезон, где белые домики рыбаков сохранили обаяние былых времен.
– Потрясающе красивое место! – уже в который раз бросал, словно не доверяя увиденному, Гриневич. Он выбрал местом встречи уютную беседку. Отсюда каменная лестница вела к тихой бухте, стиснутой с двух сторон скалами, и обрывалась она на песчаном пляже.
Сенешаль по имени Феликс, одетый в белую рубашку и черные брюки, сервировал стол, поставив сбоку ведерко, наполненное водой со льдом; из него виднелось горлышко бутылки «Столичной».
– Который сейчас час? – спросил Гриневич.
– Двенадцать часов семь минут, – ответил шестидесятилетний Феликс, заведующий домашним хозяйством и прислугой. В этот воскресный день он отпустил подчиненных и сам обслуживал гостя.
Устроившись на скамейке, Алексей попытался вспомнить, что предшествовало неважному настроению с утра. Конечно, это мысли, которые словно раздели его, и он оказался на виду у постороннего взгляда. Тогда он дал оценку своей реалистичности, и она оказалась невысокой, иначе бы он понял: идеала не существует. Тем не менее он верил в то, что встреча с человеком, которого считал идеалом, не за горами. И снова вопрос: была ли вера в него безграничной. Он ответил: с высоты нынешней ситуации – да.
Гриневич называл его профессионалом с большой буквы и настраивал себя на скорую встречу с ним в прежнем духе, словно разговаривал с ним. Он мог дать ему задание в стиле героев Алена Делона: «Есть работа посложнее». И дальше (если он, конечно, заметит колебания Кости Романова): «Тебе стоит это попробовать». Услышать вопрос: «Зачем?» И закончить: «Чтобы узнать, от чего ты отказываешься».
Улыбка слетела с его губ, едва он вспомнил первую встречу с Романовым. В ту пору на его плечах были еще генеральские погоны, и он в качестве военного прокурора расследовал убийство курсанта на Балтфлоте. Их встреча не состоялась бы, если бы не начальник разведки флота со странноватой фамилией Школьник, вручавший награды особо отличившимся бойцам; Гриневичу пришлось стать «соучастником» этой процедуры. Он до сего дня не мог объяснить внезапной симпатии к человеку, которому в подразделении боевых пловцов дали позывной – Румын. Расследование убийства и учения не совпали по датам – расследование затянулось на пару месяцев. И Гриневич, вызывая военнослужащих на повторные допросы, решил вызвать Романова. Хотя его алиби было установлено.
– Кто-то убил твоего товарища. Я знаю, что не ты. Но меня интересует вопрос: пошел бы ты на убийство, если бы тебе приказал твой непосредственный начальник? – Гриневич неожиданно указал на свои генеральские погоны. – Или я, генерал.
Ответ Романова превзошел все его ожидания.
– Не считайте меня волчонком, а себя вожаком стаи, – ответил морпех. – Не вы решаете мою судьбу.
Казалось, Романов был готов к этому разговору, ждал его, знал, чем он закончится, заранее приготовил этот распространенный шаблон о волчонке и вожаке стаи. Несмотря на положение человека, о котором не говорят, а констатируют: «Твое имя здесь – только номер». Романову оставалось до увольнения из армии ровно год и два месяца…
Он был бы не прочь, если бы сейчас зазвучала мелодия Эннио Марриконе из кинофильма «Профессионал» с Жан-Полем Бельмондо в главной роли.
Все размышления Гриневича в эти часы говорили: он был взволнован. Неоправданно для себя заранее строил разговор, подбирал тонкие фразы. Будто готовил оружие, чтобы оно сработало без осечки.
Не прошло и пяти минут, как вернулся Феликс, сопровождая гостя.
Одетый в черный костюм и темную рубашку без галстука, Романов шел чуть позади Феликса. У Гриневича сложилось впечатление, что Костя при малейшей опасности был готов скользнуть за спину сенешаля и, прикрываясь им, ликвидировать угрозу. Он подумал о том, что перегрузил себя, поджидая гостя, и в этой связи задал себе вопрос: как бы он поступил на месте Кости? И не смог ответить на него. Сейчас же стоило ответить на приветствие гостя.
Прежде чем поздороваться с ним и протянуть ему руку, Гриневич несколько раз кивнул, не отрывая от него взгляда, мысленно давая общую оценку этой короткой сцене.
– Здравствуй! – Гриневич встал со скамейки и, шагнув навстречу, обменялся с Романовым
