– Да, это моя работа. Давнишняя. Лет шесть, что ли, прошло. Приперлись два парня, что-то поправили под пиджаками: то ли ремни от кобур, то ли подтяжки от штанов. Говорят: мол, слышали, ты университет авиационный окончил, всякие гаджеты для тачек делаешь – чего ни делай с ней, не заведешь. Да, отвечаю, я единственный и неповторимый. Чего хотите-то, спрашиваю, угнать или пригнать? Они говорят: хотим, дескать, в сфере мобильной связи маленько помошенничать. Купили мобильники – «А-35» тогда были в почете, начали всякие опции изучать, лазить, короче. Набрели на опцию «свой номер» и глаза вытаращили: его, оказывается, можно менять. Поменяли. Позвонили. Но определитель номера на аппарате абонента все равно родной номер высвечивал. И вот они спрашивают, можно ли сделать так, чтобы «левый» номер работал правильно, типа по понятиям. Ну чтобы звонить день и ночь, а твои звонки оплачивали друзья с «забитыми» в их аппараты номерами. Я объясняю: ночью-то позвонишь, а утром сам на звонок ответишь. Но идея мне понравилась. Я пару месяцев ковырялся, схему до размеров одной секции батарейки уменьшил. Назвал ее конкретно…
– Полная иллюзия переадресации телефонных звонков.
– Точно. А те парни ко мне больше не приходили. Решили, наверное, что дело с переадресацией гиблое. Я могу проверить, кому принадлежала твоя батарейка.
Прежде чем приступить к работе, Токарь закурил. Глубоко затягиваясь тяжелым дымом дешевой сигареты, он не мог не думать о проверке. И если этот парень не знает о том, что эта штука носит в себе что-то вроде идентификационного номера, паспорта, отпечатков пальцев, хоть как назови, – он ничего не поймет в небольшом тесте.
Левкоев нашел в столе старую трубку «А-35», открыл крышку и вставил батарейку. Телефон подсоединил через гнездо зарядника к компьютеру, используя универсальный порт. Включив компьютер, загрузил программу, своим интерфейсом схожую с редактором жестких дисков.
Токарь походил на программиста, когда внимательно рассматривал на мониторе таблицы нескольких разделов, собственно, цифровую копию его крохотной платы, вмонтированную в один из блоков питания. Он действительно читал данные, точнее, изучал навигацию, выискивая свой почерк, не подделал ли кто его ноу-хау. Не играющие роли символы в БИОСе этой платы походили на вольности программистов в крупных компаниях, оставляющих зашифрованные послания в закрытом коде операционной системы или программы. Он нашел то, что искал, и то, что, по его глубокому убеждению, не могли заметить хакеры или «копировальщики». Просто при копировании эта часть кода разрушала сам код и программу наподобие вируса. Левкоев нашел свою запись, собственно название своего изделия – «False Runtime», что в переводе с английского буквально значило «Фальшивый прогон». И идентификационный номер «лжеца». Это был первый номер, первое изделие. Вихляев пользовался номером пять. Первый не достался никому. Потому что, на взгляд Токаря, работал первый нестабильно и был смонтирован в неновой уже батарее, залит эпоксидной смолой.
– Вихляй выпросил первого «лжеца» для своего друга. Сказал, его Костей зовут.
Романов кивнул:
– Это я.
Левкоев продолжил рассеянно:
– Не могу понять, почему аккумулятор до сих пор работает. У него ресурс давно вышел. Думаю, зарядки хватает на пару минут разговора, минут десять-пятнадцать проработает в фоновом режиме.
– Приблизительно так.
– Пару месяцев назад Вихляй об этом же говорил. Я как увидел «А-35» у него в руках, сразу закричал: «Мне шесть лет черти в погонах снились». Ладно бы я там нагрел сотовую компанию хоть на копейку. А как объяснишь, что ты просто художник? В общем, «лжец» Вихляя крякнул. Номера в опции «свой номер» начал сбрасывать. Что ни набираешь, он на цифру 200 сбрасывает. Раньше ему такая штука для работы нужна была. Короче, ничего я исправлять не стал. Его «лжец», как и твой, и минуты в рабочем режиме не проработает. Он говорит: «Ладно, буду как память хранить». Так чем я могу помочь?
– Слышал что-нибудь о системе слежения «Обсервер»?
– Не помню, что заглядывал в него. Но краем уха – да, слышал.
– «Обсервер» в моей машине. Можно загнать ее в гараж?
Токарь указал рукой место возле стены с неприметной дверью, ведущей в капитальный гараж, примыкающий к ангару.
– Вещь громоздкая? – спросил Токарь. – На что похожа?
– На миномет с треногой. Плюс несколько коробок…
– С минами. Я догадался.
Токарь первым вышел из конторки и направился к воротам. Открыв их, пропустил Романова. Когда его «БМВ» въехал в гараж и остановился напротив двери, Токарь присоединился к нему, помог перенести массивный фанерный ящик с «Обсервером» и детекторы, упакованные в фирменные коробки.
Пока Романов оглядывался в новом помещении, Левкоев распаковал ящики, распознав в содержимом видеокамеру, тепловизор, устройство улучшения изображения, одобрительно покивал на моток отличного кабеля, принялся изучать инструкции. На первом же предложении запнулся:
– Почему инструкции на русском языке?
– Оборудование российского производства, – просто объяснил Романов.
– Это оборудование уже нельзя назвать специальным. Оно, можно сказать, широкого применения. Его нужно модернизировать?
Романов покачал головой, сел на капот старенького «Рено», еще раз огляделся в гараже и пришел к выводу, что крыша и капот этого разухабистого «Рено» – площадки для местных стриптизерш, фанатеющих от натруженных рук и изголодавшихся ртов специалистов по установке хрюкалок, квакалок, мигалок. Пять или шесть стульев, объединенных металлическим швеллером, – либо ряд в партере, либо стулья напротив барной стойки. Цветомузыку тщетно пытались спрятать за шторой, и уже совсем не замаскирован приличный музыкальный центр, «вытягивающий» ватт на сто пятьдесят.
Токарь перехватил взгляд гостя и равнодушно пожал плечами: да, ты прав, ты все увидел, разгадал, а
