К изгороди, на которой вился вековой плющ, наступающий на высокое каменное крыльцо и стены, отец и дочь подошли не скоро… Паула, убивая проклятое время, успела посчитать изразцы на прямоугольной каминной трубе. Она неподдельно обрадовалась, отметив, что в этот час мимо должен пройти… трамвай. Вокруг асьенда Сан-Тельмо ходил строго по расписанию – три раза в сутки – настоящий трамвайчик с одним-единственным вагоном. Если не брать в расчет дом и окружающую его природу, но принимая вечную сырость, то издали этот колониальный особняк под аккомпанемент трамвая походил на тихий лондонский уголок.
Так, где этот чертов трамвайчик? Паула прислушалась и невольно ускорила шаг.
Но вот со стороны двухэтажного флигеля с прислугой, стоящего особняком, раздался мелодичный звон. Показался трамвай с подвесным тяговым электродвигателем, едва-едва освободившийся от образа конки.
– Папа, быстрее! – поторопила его девушка. Она чувствовала себя настоящей идиоткой, боясь опоздать на раритетное средство передвижения, которое окрестила «колумбийскими горками». Он, если понадобится, будет колесить вокруг гасиенды круглые сутки.
Вагоновожатый дождался, когда хозяева займут место на жестких скамьях. И трамвай, как парковый пони, снова тронулся в свой бесконечный путь.
– Твои желания для меня – закон, – продолжил Рафаэль. – Ты – моя жизнь. Я живу ради тебя. Артуро же отравляет мое существование. Он кара господня. – Потухшая сигарета во рту Эспарзы намокла, с нее на колени упала коричневая ядовитая слюна. Он выбросил окурок в окно. – Есть вещи, которые нельзя объяснить, есть вещи, которые нельзя понять. Ты просто знаешь о них. Одни тебе приносят радость, другие огорчают тебя. Когда мы начинаем задумываться над этим, все идет прахом. Почему я люблю тебя, Паула? Я помню тебя совсем маленькой, беззащитной. Не могу забыть твоих глаз, когда они впервые посмотрели на меня. Мои руки по сей день хранят тепло первого прикосновения к тебе. Твоя мать родила тебя далеко от этих краев. Как ты перенесешь двухчасовой полет – вот что сводило меня с ума. То время для меня было непростым, меня разыскивали Колумбия, США, Панама, Пуэрто-Рико, Испания. Я был вынужден оставить твою мать на Кубе, чтобы она не стала заложницей. Уже тогда она была больна, и через полгода после твоего рождения ее не стало.
«Господи, я это слышала сто раз», – мысленно взмолилась девушка. Она не знала своей матери, и мысли о ней всегда были отвлеченными. Она виделась Девой Марией с иконы, держащей на руках младенца. И все. Святой образ? Да, как песчаная коса, размытая со временем.
– Ты сказал, что мое слово для тебя – закон.
– Да. Но каждый закон нуждается в исправлении. – Эспарза с минуту молчал. Трамвай успел сделать полный оборот вокруг Сан-Тельмо. Кондуктор пару раз обернулся, не зная, заканчивать ли ему работу. Попер на второй круг, рассеянно заметила Паула.
– Так что тебя встревожило в рекламном проспекте?
– Твоя безопасность, – честно ответил Эспарза. – Отель, на котором ты остановила выбор, принадлежит
– Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь… Почему ты следишь за этим делом?
– Потому что один из арестованных мой давний знакомый. Ему около шестидесяти, он сейчас за решеткой. Я честно отсидел шестнадцать месяцев. Он, думаю, останется в каземате на шестнадцать лет. Другой мой знакомый из Главного управления жандармерии передал, что испанцы помогали россиянам вкладывать отмытые деньги в курортную недвижимость на средиземноморском побережье. Они успели отмыть таким образом более ста миллионов. Полиция конфисковала пятьдесят гостиниц. Одна крупная, четырехзвездочная на четыреста номеров. Мне нужно навести справки об этом отеле. Как он называется?
– «Берег мечты».
– Пробить его на предмет отмытых денег. И, если он куплен преступной группировкой, ноги твоей там не будет.
– Но это займет много времени! – в отчаянии воскликнула девушка.
– Уже завтра в Испанию вылетит мой человек.
– Энрике?
– Нет. Энрике будет сопровождать тебя.
– Снова… – девушка глубоко вздохнула.
Эспарза встал, наклонился, поцеловал Паулу в лоб. Он покорно дожидался остановки, держась за поручень. Дочери он говорил одно, но думал о другом. Больше всего Рафаэля интересовало, когда «Берег мечты» был выкуплен русскими. Если недавно…
Ноздри старика пришли в движение. Он принюхивался, словно на огромном расстоянии, измеряемом тысячами миль, мог почуять опасность.
Деревянный мостик брал начало от флигеля и вился между пальмами. Через каждые несколько шагов – новый поворот, новый изгиб, открывалось что-то доселе неизвестное, во всяком случае складывалось ощущение неизведанного, как предчувствие испуга. Только не для Паулы. Она знала каждый куст, каждый росток, пробившийся между досками. Для нее этот мостик стал путем к унынию, ведущим в тупик. Вместе с ним кончался и мир на гасиенде.
Паула дошла до конца и долго не решалась повернуть обратно. Там, в самом начале, ее подкарауливал категорический ответ отца. Ровно неделю назад он лукавил, говоря о «законных» словах дочери. Это его слово «закон». Только он мог одобрить выбор Паулы, обосновав его «с технической точки зрения» – безопасности. Боже, не все ли равно, кто заправляет бизнесом в «Мечте», на деньги какой чистоты она была выкуплена! Господи, о каких опасностях можно говорить, глядя на сказочные фотографии!
Паула пошла назад. Через пять минут она узнает, суждено ли сбыться ее мечте.
Через полчаса она, не скрывая слез радости, целовала морщинистое лицо своего отца. Рафаэль принял
