– Неплохо, – вдруг прозвучал ответ.
Гиббон едва не вздрогнул от прозвучавшего в камере голоса.
На этот раз при нем не было пакетика с чипсами, на столе лежали сигареты, зажигалка, открытый «дипломат», повернутый к себе, как ноутбук в рабочем положении.
Сергей действительно чувствовал себя неплохо. Всего за месяц врачи буквально поставили его на ноги. Другой на его месте задумался бы, к примеру, о сущности бытия, – атмосфера тюрьмы, как и стерильной палаты клиники, располагает к философии, к мыслям о вечном. Либо впал, как многие, в депрессию или буйство, что тоже не редкость для таких стен, как Лефортово.
Марк часто ставил перед собой трудные задачи. Одни решал, другие волею судьбы оказывались неразрешимыми. Сейчас же он поставил перед собой и вовсе сумасшедшую цель: оказаться на свободе и поквитаться с предателем.
Поделись Марк подобным бредом с Гиббоном Пинковским, он бы порекомендовал закрыть дело по причине сумасшествия арестанта.
– Отлично-отлично, – скороговоркой подбодрил следователь заговорившего подопечного. – Хочешь курить – кури. – Он пододвинул на край стола пачку сигарет и предупредительно щелкнул зажигалкой. – Скажешь имя своего сообщника?
– Не сегодня, – Сергей затянулся и выпустил в потолок струю дыма.
– А когда?.. Будешь тянуть резину?
– Мне нужно подумать.
– Месяц думаешь, пора бросать вредную привычку.
– Вас интересуют только деньги? Оставшаяся часть вооружения боевых пловцов побоку?
– Давай поговорим на эту тему, – согласился следователь. – С чего-то ведь надо начинать.
– Что, новоградские банкиры поставили ФСБ на счетчик?
– Завязывай борзеть, говори по делу.
Марк покачал головой. Гиббон не тянул на следователя прокуратуры по особо важным делам, максимум на младшего лейтенанта милиции на гужевом транспорте. Не в меру развязный, пожалуй, преувеличенно развязный, состоящий, видимо, на откупе у братков. Грубое давление – единственная, наверное, тактика, которой владел Пинковский. О других или забыл, или не знал вовсе.
– Еще один вопрос. Султан Амиров вас также не интересует?
– Кончай агитировать. А то я вспомню, что ты освободил его.
«Сегодня же, – решил Сергей, – как только меня определят в камеру, действительно нужно позаботиться о здоровье». Правая рука в норме, левая же поднималась с болью в грудной клетке. Ноги в порядке, дыхание… Дышится нелегко, но забега на длинные дистанции не предвидится.
– Ну, говори, где остальное вооружение?
– Для начала ответьте: в этом вопросе вас курирует Прохоренко?
– Прохоренко? – прикинулся дураком Пинковский. – Кто это?
– Я ничего не скажу, пока не услышу ответа на свой вопрос.
– Тогда я спрошу: раны-то хорошо затянулись?
Марковцев затушил сигарету о край стола и скрестил на груди руки, давая понять, что отвечать на вопросы следователя он не намерен.
– Ладно, умник… – Пинковский решил, что ему не резон затыкать рот своему подопечному. – Знаю такого человека. Больше того – говорил с ним. Теперь очередь за тобой. Но учти: не развяжешь большой язык, будешь отвечать маленьким. Ты – никто, дважды покойник…
Агрессия Гиббона отчасти доказывала, что Марк в своих рассуждениях оказался прав. Что жить будет, пока дает показания.
– …столько навешано на тебе, – продолжал следователь, – что дальше некуда. Думаешь, оружие с базы твой козырь? – Пинковский, скривив губы, покачал головой.
– Почему нет? – возразил Сергей. – Вы все время спрашиваете о сообщнике. А ведь он может…
– Ничего он не может, – перебил следователь. – Не станет он связываться с оружием, у него денег хватит на пять жизней.
– Отложим разговор на завтра, сегодня я устал.
– Ладно, как скажешь, – легко согласился Пинковский. – Иди, устраивайся. Лысая кастелянша с волосатой задницей сейчас выдаст тебе матрас, подушку… Хочешь, похлопочу, чтобы тебя поместили в камеру Султана Амирова?
– Там что, уже табличка висит?
– А вот завтра ты мне об этом и скажешь, умник.
Завтра…
А хотелось сегодня. Гиббон не подозревал, что даже этот короткий разговор имел прямое отношение к намерению Марковцева навсегда покинуть эти старинные стены. Впрочем, он не знал даже главного. Зато был наслышан о дерзком побеге подполковника из колонии строгого режима. В деле наверняка есть строка: склонен к побегам.
Вообще Марк думал, что вскоре Гиббона заменят на другого, «доброго» следователя, потом его место
