дагестанца. Вряд ли они тронут Наурова – старик поступил по закону гор. А если Амиров еще жив? Нет, он скорее мертв, чем жив, нервничал Костя, не замечая новой привычки сцеплять пальцы рук и щелкать суставами.
Больше в таком состоянии он находиться не мог – еще немного, и он сойдет с ума.
Совсем недавно, сдавая Шамиля Наурова, Костя вспомнил мудрую истину: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Но его беда заключалась в том, что он не знал другого изречения на эту же тему: «Умный может совершить ошибку, но он не повторит ее никогда».
До «Мегаполиса» Костя добрался на метро. Трехэтажный, возведенный из облицовочного кирпича банк тем не менее не бросался в глаза, отличаясь от соседних строений утонченностью стиля, молодостью.
Такими же качествами обладали охранники, одетые с иголочки.
Посетитель, оставив справа от себя зал обмена валюты, подошел к застекленной конторке. Бросив взгляд на портативный металлоискатель, обратился к старшему смены:
– Мне нужно поговорить с вашим начальником службы безопасности. Позвоните ему.
– Позвоните вы, – придержался правил охранник, указав на телефон в фойе, стоящий на столике в окружении кожаных кресел. – Там вы найдете список телефонов и фамилии служащих.
Костя кивнул и прошел к столику. Взяв в руки лист бумаги, пробежался глазами по длинному списку. Главу службы безопасности звали Андреем Николаевичем, рабочий телефон – 219. Не мешкая, Горохов набрал номер.
– Да, Овчинников слушает, – раздался в трубке густой баритон.
– Здравствуйте, из фойе вас беспокоят, – как всегда неуклюже начал разговор Костя. – Посетитель. Хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
После непродолжительной паузы Овчинников посоветовал:
– Подойдите к дежурному, предъявите паспорт, вам выпишут пропуск. За вами сейчас спустятся.
– У меня нет с собой паспорта.
– Извините, ничем не могу помочь.
– Подождите, не вешайте трубку. Вы знаете Марковцева? Шестнадцатого августа он имел с вами беседу, так?
– Ну-у… допустим, – с задержкой ответил Овчинников.
– Нам нужно поговорить, – твердо произнес Костя. – В противном случае я обращусь к другому человеку. – Сбиваясь на Марковцева, на его манеру вести разговор, добавил: – Не обмани клиента, и он придет во второй раз.
– Обойдемся без угроз.
«О чем это он?» – нахмурился Костя.
Овчинников возобновил разговор:
– Сейчас за вами спустятся.
Горохов усмехнулся, опустил трубку на рычаг и сосредоточил взгляд на тускло освещенной лестнице, ведущей на этажи банка.
Овчинников оказался высоким, лысеющим блондином. Одетый в серый стильный костюм и полосатый галстук с большим модным узлом, он едва ли не терялся среди серого пластика кабинета. Даже жалюзи на окнах отдавали мышиным оттенком.
– Слушаю вас.
Горохов уселся в кресло напротив и положил ногу на ногу. Пока он добирался на метро, в его поведении наметились положительные сдвиги. Наверное, все же он подражал Марковцеву, что наглядно показало его высказывание о клиенте, которого не стоит обманывать, брал пример с более сильного и учился у него. Поздновато, но что поделаешь.
– Дела пошли не так, как планировалось нами, – акцентировал Костя окончание фразы. – Соответственно возросли и комиссионные. – Наконец-то он подыскал замену процентам, слову, которое казалось ему обкрадывающим, буквально влезающим в карман. Комиссионные – звучало щедро для одного и заслуженно для другого. – Я предлагаю вам двадцать процентов.
– Двадцать, – многозначительно покивал хозяин кабинета, внимательно разглядывая гостя. – Почему не тридцать?
Сам идя на уступки, Костя предвидел такой оборот дела и ответил сразу:
– Потому что двадцать – потолок.
– От какой суммы, простите?
– От той, – терпеливо пояснил Костя, – что мы взяли в Новоградском аэропорту.
– Не произносите при мне название этого города, – обронил хозяин кабинета. Для того чтобы эмоционально взорвать бывшего командира диверсионной группы, достаточно было сказать: «Шестаков в Новограде».
– Я догадался, кто вы, и вот сейчас, не вставая с места, вызову сюда охрану, чуть позже – милицию.
– Прежде посчитайте, от какой суммы отказываетесь.
– Я посчитаю иначе: лет этак на пятнадцать-двадцать вперед. Меньше на суде не дадут.
«Нет, он не дурак, – подумал Овчинников, – но разговор дурацкий. Да, без Марковцева он никто. И все
